Последний суд

Пирс Йен

— Приятно это слышать. А я догадалась.

— Ну тогда скажи по-человечески.

— Нет. Еще не время. Сначала нам нужно выбраться отсюда.

— Нас скоро выпустят.

— Нет, я не собираюсь ждать, когда нас, как баранов, посадят в самолет и отправят в Рим. Я хочу навестить Рукселя.

— Нас не пустят к нему. По крайней мере я полагаю, эти люди с автоматами поставлены здесь именно с этой целью.

— А тебе не кажется, что вооруженная охрана является излишней, если верить всему, что он тут наговорил?

— Нет, а ты не хочешь мне сказать. Но мне

не нравится, что у каждого выхода из комнаты стоит человек с автоматом.

Флавия кивнула.

— Но возможно, за этой дверью никто не стоит. Идем, Джонатан, — сказала она, повернув ручку двери, в которую вышел Монталлу. — У нас нет времени.

Небольшое помещение, куда их водворили, — всего их было не меньше дюжины — использовалось одновременно как камера для допросов и как комната ожидания для тех несчастных, кого при попытке въехать в страну заворачивали обратно. Комнаты располагались в ряд и имели по два выхода: один в зал паспортного контроля для иностранцев и другой — в коридор, откуда в комнаты заходили сотрудники иммиграционной службы для проведения допроса задержанных. Этот коридор с одной стороны был ограничен стеной, а с другой стороны путь к свободе преграждал полицейский с автоматом.

— Сама видишь: отсюда не выбраться, — прошептал Аргайл.

— Ш-ш, — зашипела на него Флавия.

Напрасно она волновалась: полицейский не прислушивался к звукам из коридора. Да и зачем: чтобы пройти мимо него, им пришлось бы идти по его ногам. Джонатан резонно заметил Флавии, что полицейский вряд ли этого не почувствует.

— Идем, — сказала она, — сюда.

Убедившись, что полицейский на них не смотрит, она потихоньку пошла в противоположном от него направлении, в дальний конец коридора.

В других обстоятельствах Джонатан объяснил бы ей бессмысленность подобного маневра, но сейчас ему пришлось сдержаться: конечно, скептическое выражение лица не наделает шума, однако нерешительность движений сразу бросается в глаза.

Их комната находилась примерно посередине коридора. Когда молодые люди достигли последней двери, Флавия отворила ее и просунула голову в комнату. Не повезло: там сидел несчастный алжирец, а может, марокканец, и обреченно смотрел на сурового служащего иммиграционной службы, который обернулся на звук открываемой двери.

— Простите, — обратилась к нему Флавия на безупречном французском, — я думала, это мы должны допрашивать его.

— А кто вы?

— Мы из полиции, — ответила она. — У нас есть данные, что на родине его разыскивают за кражу.

— О, отлично. Тогда можете приступать. Я в любом случае собирался отправить его обратно.

— Так мы займемся им? Мы дадим вам знать, когда закончим. Если хотите, можете пока прогуляться.

— Еще бы не хотеть — он за сегодняшний день у меня двадцатый.

Он встал, потянулся, дружески улыбнулся Флавии с Аргайлом, состроил страшное лицо алжирцу и ретировался.

— Пойдешь с нами, — сказала Флавия алжирцу, который теперь уже всерьез перепугался. — Помалкивай, — добавила она, когда тот попытался убедить ее в своей невиновности.

Она открыла дверь в зал паспортного

контроля и внимательно осмотрелась. Возле двери их комнаты по-прежнему стояли вооруженные охранники и лениво переговаривались. Сейчас за стойкой паспортного контроля появилось еще несколько сотрудников, но, главное, не было того, который их задержал.

— Идем, — сказала Флавия и уверенным шагом направилась к стойке паспортного контроля.

— Мы хотим забрать этого типа с собой, — заявила она. — Мы уже оформили протокол допроса, и теперь нам нужно отвезти его в участок, чтобы снять отпечатки пальцев.

— О'кей. Только смотрите не потеряйте его.

— Не беспокойтесь, через полчаса он будет у вас.

Подхватив упирающегося алжирца под руки, Аргайл и Флавия потащили его в зал ожидания.

— Ну вот, еще шаг, и мы на свободе, — сказала она, сдерживая смех. — Пожалуйста, веди себя тихо, — попросила она узника. Они торопливо пересекли площадь и остановились у стоянки такси. — Ты меня понимаешь?

Алжирец кивнул.

— Хорошо. Значит, так: сейчас ты сядешь в это такси — вот тебе деньги. — Она достала увесистую пачку банкнот, выданную им Эдвардом Бирнесом, и отсчитала алжирцу несколько штук. — Живи себе и радуйся. Идет? Только старайся держаться подальше от полиции.

Она открыла дверцу машины и велела шоферу отвезти их приятеля в центр Парижа. Через минуту автомобиль влился в поток других машин и растворился в ночной тьме.

— Теперь наша очередь, — сказала она, усаживаясь в другое такси. — Господи, — ахнула она, — я случайно дала ему шесть тысяч франков. Он, наверное, решил, что у него сегодня день рождения. Как я буду объясняться с Боттандо?

— Куда едем? — спросил шофер, заводя двигатель.

— Нюильи-сюр-Сен. Я не ошиблась — ведь он живет там? — повернулась она к Аргайлу.

Джонатан кивнул.

— Хорошо. Отвезите нас туда, — сказала она шоферу. — И побыстрее, пожалуйста.

ГЛАВА 19

Шел уже десятый час вечера, количество машин на дорогах значительно убавилось, и шофер смог показать все, на что был способен. Он разогнал свой огромный «мерседес» — сплошное разорение, на взгляд Аргайла, — до пугающей скорости, зато доставил их в Париж в максимально короткий срок.

Единственной проблемой оказалось то, что водитель плохо представлял, куда они, собственно, направляются. Флавия и Джонатан, сами плохо разбиравшиеся в географии Парижа, взялись ему помогать: Флавия вооружилась картой, а Джонатан призвал на помощь свою память, пытаясь восстановить маршрут, которым он в прошлый раз добирался к Рукселю. Втроем они неплохо справились с задачей, сделав всего два ошибочных поворота, причем один из них — не критический. Водитель, весьма довольный собой, однако разочарованный тем, что его заманили в роскошный квартал, где практически невозможно подцепить клиента, высадил их на улице, параллельной той, что была им нужна. Флавия попросила его об этом сама — на всякий случай. Осторожность никогда не помешает, даже если в ней нет необходимости.