Последний свет
Шрифт:
И тут же, словно только меня одного и ждали, вспыхнул барьер, о котором говорила мотылек.
Не узнать его было просто невозможно. Это был точно такой же световой барьер, как тот, что отгораживал Город от ноктусов, с одной лишь разницей — он был горизонтальным. И отделял Город от ноктусов он не по горизонтали, а по вертикали.
Между домами на уровне третьего этажа словно растянули огромные световые полотна, закрывшие собой все, что происходит внизу. Через них совершенно ничего не было видно, но зато можно было быть уверенными, что и проникнуть сквозь них ничего не сможет. По крайней
— Охренеть… — услышал я чью-то пораженную оценку в наушниках, и я с ней был полностью согласен. Эти горизонтальные СБ действительно были «охренеть». Я бы даже выразился еще покрепче, если бы у меня осталось достаточно сил для того, чтобы тратить их на высказывание ругательств вслух.
Ко мне подошла Лиза и взяла за руку. Она тоже глядела вниз и, судя по глазами, тоже считала, что это «охренеть».
— Когда-нибудь видела что-то похожее? — спросил я.
— Даже не представляла, что это возможно. — Лиза чуть качнула головой.
За спиной послышались шаги, а потом раздался незнакомый голос:
— Лайт Агер?
Я обернулся.
Передо мной стоял мотылек. Такой же безликий, как и все они — маска заменяла ему лицо, очки — глаза.
— Ну? — без агрессии, но и без особенной приветливости ответил я.
— Прошу вас пройти со мной.
— За каким хером?
— С вами хотят поговорить.
— Да? И кто же? Мэр Города? — я хмыкнул.
— Берите выше. Господин Арамаки.
Глава 11
Сперва я решил, что ослышался. Потом — что это такая шутка. Потом — еще раз, что я ослышался. И так как ситуация явно не располагала к юмору, я решил переспросить:
— Кто-кто, ты сказал?
— Арбисанд Арамаки. — четко, по слогам, явно для того, чтобы у меня не осталось никаких сомнений, ответил мотылек.
— Какого хрена ему от меня может быть нужно?! — одновременно и удивился и восхитился я.
— Не могу знать. — мотылек качнул головой. — Но приказ был дан недвусмысленный — если светлячок в черном выжил, то пригласить его к господину Арамаки.
«Если выжил»…
Да, это актуальное уточнение на данный момент. Выжили далеко не все… И, что логично, но от этого не менее грустно — в основном, выжили те, кто был ранен и оставался на крышах. Те, кто не мог спуститься вниз с целью защитить людей от надвигающейся Тьмы.
Я посмотрел на свой Пульс — в переговорном приложении светилось всего-то десятка два значков из более чем шестидесяти. Все остальные перешли в то состояние, в котором температуры их тел становится недостаточно для функционирования Пульса и с очень большой вероятностью это была даже не смерть. Пока еще — не смерть. Смертью оно станет лишь когда оставшиеся за непроницаемым горизонтом Света светлячки и мотыльки вспомнят о Кодексе и сделают то, что должны сделать в той ситуации, в которой оказались.
Или не сделают…
Из моего Спектра выжили Лиза, Кейра, Трилла и Фиби. Из Спектра Сола выжил сам Сол, Стеф и Роксана, причем последняя была еще и ранена. Сколько было потерь среди мотыльков, конечно же, я не знал, но глупо было бы предполагать, что сильно меньше. Я своими глазами видел их там, внизу, и видел, что они сражались
— Что вообще произошло? — спросил я у все того же мотылька. — Откуда взялись ТТ?
— Световые барьеры выключились. — ответил тот тезисом, который я и так уже знал.
— Это понятно. А почему они выключились?
— Не могу знать, нам не сообщили. — мотылек пожал плечами. — Только сказали об отключении СБ и велели сдерживать тварей, пока не включат систему «Горизонт».
— Система «Горизонт»? — я хмыкнул. — Это вот этот световой потолок, я так понимаю? Интересно получается, значит, вы были готовы к чему-то такому?
— Значит, да. — мотылек снова пожал плечами.
А потом внезапно вздохнул, поднял руки, расстегнул фастекс и стянул с головы шлем, выпуская из-под него водопад каштановых волос, а с нижней части лица приспустил маску, открывая милое, хоть и грубоватое лицо, со шрамом, пересекающим верхнюю и нижнюю губу.
— Слушай, чего ты от меня хочешь? — устало спросила девушка. — Я сама знаю не сильно больше твоего. О существовании системы «Горизонт» — да, я знала, мы все знали, что есть какой-то последний рубеж обороны Города… Даже не Города, а небольшой части города, но что он из себя представляет и как работает — нет, мы не знали. О том, что происходит сейчас и почему отключились световые барьеры — мы тоже не знаем.
— Но тем не менее я не вижу ни паники, ни даже какого-то удивления. — хмыкнул я, нисколько не обманываясь усталым тоном девушки.
— Паника и удивление не входят в наши служебные обязанности. — девушка покачала головой. — Равно как и вопросы в целом.
— Ваша задача — выполнять приказы, не ставя их под сомнение?
— Точно так. И, предвидя твой следующий вопрос — да, и с вами мы дрались тоже потому что таков был приказ. Никакой личной ненависти ни у кого из нас к вам нет… Хотя нет, кое у кого есть, но это отбитые люди, которых не одобряем даже мы сами. Уверена, что и среди вас тоже найдутся те, кто живет ненавистью к корпорациям и ликвидаторам.
Живет… Нет, таких уже, наверное, не найдется… Но я знаю как минимум одного, кто этой ненавистью жил.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Хель. — просто ответила мотылек.
— Скажи, Хель… Я слыхал, что среди светлячков есть те, кто ушел из мотыльков. Тебе не приходило в голову, что бездумно выполнять приказы это не лучшая линия поведения, если от вас уходят люди? Потому что об обратных переходах я не слыхал.
— Плохо слушал. Ну, или тебе лапшу на уши вешали, уж не знаю. Среди ликвидаторов есть бывшие нелегалы, равно как и среди нелегалов есть бывшие ликвидаторы… Но, говоря откровенно, их процент от общей массы так мал, что можно их не считать вообще. Хорошо если один на сотню наберется. Так что отвечая на твой вопрос — нет, я не думаю об этих твоих линиях поведения. Работа ликвидаторов мало чем отличается от работы нелегалов, разве что обязанностей побольше, и не все из них касаются ноктусов.