Последний танцор
Шрифт:
Откуда берутся мои долбаные сюжеты? Неужели в ваши тупые головы не пришло ничего более оригинального? Ты хочешь быть писателем и задаешь такой вопрос?
Лучше я скажу вам, откуда они не берутся. В шестьдесят третьем году, когда власти запретили вождение вручную, эта акция, безусловно, принесла облегчение некоторым из нас. Безопасность и все такое прочее... Но в мою кочерыжку идеи чаще всего приходили, когда я вел машину. Это было опасно. (Ладно, ладно, это было здорово. Но все равно опасно. Если меня попросят, я, может быть, расскажу, как однажды врезался в фургон. Его задние дверцы открылись, и
Но если вам этого мало, я попробую ответить. Все очень просто: я звоню в Сюжетный банк, Пеория, штат Иллинойс. И обрабатываю новые сюжетные варианты, что они мне подкидывают. Это довольно дорогостоящий метод, но надо же как-то работать.
Какой у них номер? Ну ты, придурок, хрен собачий, это же была шутка! Вам вообще знакомо такое понятие, как чувство юмора? Нет никакого гребаного Сюжетного банка. Я его придумал.
На самом деле сюжет рождается примерно следующим образом. Сначала витает в воздухе. Потом потихоньку просачивается сквозь мой череп, строится и перестраивается, растет и набирает силу с каждым проходящим моментом, пока я не просыпаюсь посреди ночи — и вся эта гремучая смесь вскипает и выплескивается прямиком в память моего персонального компа. А потом становится рассказом, повестью или статьей.
Так жить интересно. Можете себе представить, на что это похоже? Не уметь безопасно обращаться с тяжелым оборудованием, с оружием или взрывчаткой? Заработать себе репутацию грубияна, потому что можешь внезапно посреди разговора прийти в себя и понять, что не знаешь, о чем толкует человек, с которым ты беседуешь? Вернуться из страны чудес и блаженства с какой-то противной железякой и вдруг осознать, что понятия не имеешь о том, сколько времени осталось до взрыва гранаты, которую ты держишь в руке?
Некоторые из вас могут себе это представить. Вы станете писателями, и другие люди в свою очередь будут задавать вам дурацкие вопросы. И вы никогда ни от кого не дождетесь сочувствия. Никогда! А от меня тем паче, поскольку у меня собственных проблем выше крыши.
Так что жрите, ребята, что дают, и закаляйтесь на будущее.
А что касается остальных, кому не светит приобщиться, скажу одно: все вы тупицы, придурки, дебилы — и навсегда ими останетесь.
Все, выпивка кончилась, и я закругляюсь.
5
Вечером 3 июля 2075 года Терри Шоумак сидел за банкетным столом в конце зала и мутным взглядом наблюдал за прибытием гостей. Он был мертвецки пьян. Внезапно он повернулся к сидевшему рядом человеку и заявил:
— Непохоже, чтобы кто-нибудь из номинантов был хоть на что-то годен.
Уильям Дивейн, новостной Танцор газеты «Электроник тайме», кивнул. Когда он заговорил, в его голосе слышался явный ирландский акцент, и для мужчины его размеров — для мужчины вообще — голос звучал очень мягко и нежно.
— Я сам частенько так думаю.
Уильям Дивейн не походил на новостного Танцора. Смуглый, черноглазый ирландец, с таким гладким лицом, словно только что после депиляции, он даже в смокинге больше напоминал культуриста, чем кандидата на высшую награду «Электроник тайме» в
Лет сто пятьдесят назад он наверняка стал бы самым злобным и жестоким ирландским копом на своем участке.
— Вот ты, например, — продолжал Шоумак. — Не сочти это за выпад, но неужто ты и вправду считаешь, что твоя статья о бунтовщиках из «Общества Джонни Реба» — один из пяти лучших художественных репортажей за последний год? Нет, в самом деле? А что ты скажешь по поводу моей постоянной колонки о фейерверках? Вот она, судя по откликам, действительно затронула людей за живое.
Губы Уильяма тронула легкая улыбка, которая не коснулась его глаз.
— Наслышан.
— А моя статья о пенсионных пособиях, — не умолкал Шоумак. — Мое исследование на предмет того, каким образом фактор увеличения продолжительности жизни влияет на желание крупных корпораций выплачивать пенсионные пособия, которые были законно заработаны. Блестящий материал! — отрывисто проговорил он. — И прекрасно написано. — Он внезапно схватил бутылку виски со стола, запрокинул и секунд на десять присосался к горлышку. Поставил обратно и злобно уставился на Дивейна. — Думаешь, тебе удастся победить?
Дивейн пожал плечами, его массивные мышцы легко заходили под черной тканью смокинга.
— Трудно сказать, мсье Шоумак.
— А ты знаешь, что меня еще ни разу не выдвигали?
— Знаю.
— Ах да. — Шоумак осоловело заморгал и вернулся к своей бутылке. — Кажется, я об этом уже говорил.
Уильям Дивейн сидел и спокойно наблюдал, как заполняется зал. Он не очень любил бывать в Нью-Йорке, и если бы его не выдвинули на премию, то вообще бы не приехал.
И ему не слишком-то нравился Терри Шоумак.
В посещении столицы имелся, правда, и свой плюс, но только один.
Спустя шесть часов Дивейн, по-прежнему в смокинге, пересек Барьер и двинулся пешком по ночным улицам Лонг-Айленда. Огни патрульных аэрокаров и «глаза» воздушных видеокамер тихо мигали в небе над головой, но Дивейн не позволял себе поддаться ложному чувству безопасности. Миротворческие силы не придут на помощь одинокому человеку, бредущему ночью по территории Фринджа, если с ним случится какая-то беда.
Дивейн, однако, вовсе не имел намерения доводить дело до крайности. Дважды, пока он добирался из сектора патрулирования до дома Макги, к нему приставали бандиты из Цыган Макута, завернутые в американский флаг в честь завтрашнего Дня независимости, но Дивейн попросту не обращал на них внимания. И оба раза Макуты, сами не понимая почему, покорно расступались и позволяли ему пройти.,
Над дверью Макги тускло поблескивала объективом единственная камера наблюдения. У входа стояли двое. Один держал лазерный карабин «эскалибур», второй выглядел безоружным. Ростом и мускулатурой оба могли с успехом посоперничать с поздним посетителем.
— Уильям Дивейн, — представился тот. — На встречу с мистером Макги. Он меня ожидает.
После ужина они вернулись в кабинет Макги на третьем этаже. Здесь были сплошные окна: одно выходило во внутренний двор, где размещался ресторан, второе — наружу, на Фриндж. Из третьего открывался вид на реку и ночной парад стратоскребов Манхэттена.