Последний танец вдвоем

Крэнц Джудит

– И это все, что заставляет вас верить мне?

– Нет, Зак, не только это. Может быть, я ясновидящая и способна читать мысли, но говорите вы как человек, который искренне любит Джиджи. А мне кажется, всегда следует верить человеку, если он ненамеренно и почти неосознанно ранил того, кого любит. Ваша история еще не самая странная… Слыхала я и похлеще, и совсем недавно.

– Так вы замолвите за меня словечко перед Джиджи? – нетерпеливо спросил он.

– Вряд ли это поможет, по крайней мере – сейчас. У Джиджи нет моего жизненного опыта, она слишком расстроена, чтобы выслушать такую неправдоподобную историю, она ни за что в нее не поверит. К тому же одно то, что мы с вами обсуждали

Джиджи у нее за спиной, может настроить ее совсем не так, как вам хотелось бы. Пусть все слегка уляжется. В любом случае вы знаете, что я верю вам и в подходящий момент скажу об этом Джиджи. Дайте ей немного вздохнуть. Сейчас сложилась страшно запутанная ситуация, и я не вижу смысла в нее встревать.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Зак поник и отвернулся. Что с того, если даже она поверила ему, но ничего не скажет Джиджи?

– Послушайте, миссис Айкхорн, – произнес он, снова поднимая глаза на Билли. – Я хорошо знаю Джиджи, и мне не верится, что она хотя бы не попытается быть ко мне справедливой. Я прекрасно понимаю, что вы не хотите вмешиваться, тем более прямо сейчас, но вы сделали бы такое доброе дело! Она меня любит, я знаю это, и бог свидетель, я тоже ее люблю. Может быть, вы все-таки рискнете? Вы ведь не знаете, как все обернется, пока не попробуете… И потом, что вы теряете?

– Ну, Зак, теперь я вижу, каким образом вам удалось затащить Джиджи на ту гору, – усмехнулась Билли. – Я, однако, орешек покрепче. Если вы так уверены в успехе, пойдите побеседуйте с ней сами. С загипсованной ногой ей от вас не убежать.

Зак тяжело вздохнул:

– Что ж, наверное, я заслужил эти слова…

– Потому я вам их и сказала. До свидания, Зак. До встречи.

Билли закрыла за ним дверь номера. Значит, Саша говорит, они не прикасались друг к другу? И с таким-то мужчиной? Если так, можно смело собирать консилиум из трех премудрых психиатров и отправлять Джиджи в дурдом. Или счесть это новомодным экстравагантным поветрием? Ведь никому же не придет в голову съесть золотую рыбку! Нет, на поветрие не похоже. Скушать золотую рыбку она и сама, чего доброго, сподобилась бы, если бы ее до бесчувствия напоила и силой уволокла с собой стая счастливых пожирателей рыбок… Но чтоб даже не прикасаться друг к другу?

Повинуясь порыву, Билли направилась к телефону и набрала номер Джоша Хиллмана. Пора было сообщить ему, что она вернулась в Штаты. Вдосталь наобщавшись за день с Джиджи, Сашей и Заком, она ощутила потребность поговорить с кем-нибудь основательным и мудрым, находящимся где-то по ту сторону душевной сумятицы, неуместного энтузиазма и недоразумений абсурдной юности. Пожалуй, взрослым вообще не следует пытаться понять несмышленышей, которым нет еще тридцати. Наверное, все же был какой-то смысл в том полузабытом лозунге шестидесятых годов. «Никогда не доверяй тем, кто моложе тридцати» – так, кажется, он звучал?

На следующий день, все еще удивляясь своему скоропалительному решению, Билли выходила из первого утреннего самолета, доставившего ее из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Она не сообщила Джошу о своем приезде и даже не позвонила Джози, чтобы та прислала за ней машину с водителем. Накануне вечером, после того как они с Джошем всласть наговорились, ею внезапно овладело желание слетать в Лос-Анджелес и просто оглядеться по сторонам, просто снова почувствовать город. Везде, кроме самой Калифорнии, о его существовании было как-то очень легко забыть, в особенности барахтаясь в нью-йоркской трясине или пытаясь привыкнуть к Парижу.

Когда такси покатило из аэропорта к отелю «Бель-Эйр» и по обеим сторонам шоссе выстроились мещански-безвкусные низкорослые

пальмочки, Билли вдруг ощутила, как в глубинах ее души что-то будто распахивается навстречу радости. На самом деле она терпеть не могла пальмы, а теперь было так приятно опять увидеть эти неуклюжие деревья! Только живя в городе, где круглый год зелень, можно позволить себе роскошь к отдельным видам великолепной флоры относиться пренебрежительно. Всю зиму она не видела ни одной зеленой веточки, если не считать ее сада на улице Вано, но высаженным там деревьям было далеко до буйной калифорнийской растительности. Они были какие-то слишком темные, просто даже мрачные, и три четверти времени ей приходилось смотреть, как с печальных ветвей стекают капли дождя. Почему, интересно, все боятся признать, что в Париже почти постоянно дождит, кроме июля и августа, когда погибаешь от жары?…

В гостинице Билли переоделась в белоснежный полотняный костюм, накинула алый кашемировый шарф – весь отель был украшен к Рождеству, и следовало попасть в тон, – а затем заказала внизу машину с шофером.

– Куда прикажете, мэм? – спросил водитель, ведя лимузин по Стоун-Кэньон-роуд.

– Проедем еще немного, потом возьмите вправо и вверх на гору, туда, где поживописнее, – сказала Билли, помня о том, что в Лос-Анжелесе легко можно потеряться, даже прожив здесь много лет.

– Никогда тут прежде не бывали, мэм?

– Нет, приехала полюбоваться. Но вы мне ничего не рассказывайте – хочется все посмотреть самой, словно я ничего об этом месте не знаю.

– Желаете свежести впечатлений?

– Именно.

Минут пятнадцать Билли ехала, бесцельно глядя в окно и вдыхая теплый, ароматный зимний воздух. Затем у нее созрело решение. Она извлекла из бумажника полоску бумаги, на которой кое-что набросала во время беседы с Джошем, и протянула ее водителю:

– Можете вы отвезти меня поэтому адресу? – Конечно, мэм.

Шофер развернул машину и повел ее вниз, по направлению к океану. Лимузин затормозил перед домом современной архитектуры, стоящим так высоко на краю каньона, что отсюда открывался вид на океан вдалеке. Ни секунды не колеблясь, Билли подошла к парадному и позвонила.

– Иду! – отозвались изнутри, и через несколько мгновений дверь распахнулась.

– Привет, Спайдер, – сказала Билли.

VI

«Пеппоне» был истинно старомодным итальянским рестораном, какой легко себе представить где угодно, кроме Калифорнии: сплошь потертая кожа кресел, огоньки свечей и плотно зашторенные окна, так что ни один солнечный луч не нарушает укромный полумрак. Этакий оазис, приткнувшийся на углу известной своими магазинами старинной улицы в пригороде Баррингтон Плейс, неподалеку от только что снятого Спайдером дома. Потягивая коктейль, Билли вспомнила, как Спайдер, открыв дверь, с громким воплем радости сгреб ее в охапку, так что у нее до сих пор ныли ребра, подхватил, закружил, расцеловал в обе щеки и наконец опустил на землю. Ей казалось, что она все еще чувствует головокружение от такого приветствия.

– У меня какое-то совершенно нереальное ощущение, – созналась Билли, глядя на официантов, обсуждавших заказы с многочисленными посетителями. – Со мной творится что-то непонятное. Спайдер, я как бы не вполне здесь, а где – сама не понимаю. В общем, какое-то раздвоение личности.

– В Нью-Йорке сейчас десять вечера, а в Париже еще на шесть часов позже, то есть четыре утра, – прикинул Спайдер. – Ты в Штатах всего пять дней, и на тебе сказывается отставание от парижского времени. Сейчас ты собираешься обедать, хотя в такой час привыкла сладко спать. Ты пока просто не акклиматизировалась – вот и все.