Последний танец вдвоем

Крэнц Джудит

– Билли, радость моя, даже ты ничего не сможешь поделать с этой штукой.

– Ладно, я уже сказала: это не мое дело.

– Конечно, – согласилась Долли. – Нельзя же только потому, что Джиджи в каком-то смысле – твой ребенок, а Спайдер твой компаньон и вообще твой лучший друг мужского пола…

– Долли, хватит! Ты уже высказала свое мнение.

– Хорошо, – покорно согласилась Долли, подумав про себя, что мнения своего пока отнюдь не высказала. Даже близко к нему еще не подошла. Да, в этих делах с подсознанием Билли разбирается, пожалуй, хуже, чем ей самой кажется…

«Слушает

ли меня отец вообще? – думала Джиджи. – Или он отвечает автоматически, в соответствии со своими представлениями о том, как должен вести себя отец со своей дочерью?» В течение всего обеда реплики Вито были вполне уместны – она рассказывала ему о тонкостях своей работы и о том, какой стремительный прогресс был достигнут в создании каталога, – но ни разу она не заметила в его глазах искорки истинного интереса и понимания. В конце концов Джиджи решила, что скорее все-таки слушает, но вполуха и, безусловно, думает при этом о чем-то своем. А о чем еще он мог думать, как не об очередном фильме?

Они впервые обедали вдвоем с тех пор, как оба вновь вернулись в Калифорнию; впрочем, Вито, казалось, лишь наполовину был здесь. «Он умело ведет разговор, – думала Джиджи, попивая кофе и внимательно наблюдая за ним, – и вообще неплохо держится». Отец сохранил присущую ему властность, эту мощную ауру главнокомандующего, которую она так хорошо помнила по редким встречам с ним в детстве. И сейчас, если бы он вел деловую беседу, наверняка никто бы не заметил его тревоги и рассеянности. Но Джиджи, рассказывая ему о матримониальных планах Саши, усыпила его внимание, и он расслабился настолько, что стало понятно: у него все не так уж хорошо.

«Забавно, но я отношусь к собственному отцу несколько покровительственно, – поняла вдруг Джиджи, наблюдая его озабоченность. – Хотя он этого, черт побери, безусловно, не заслужил». Она говорила себе, что нет никакого резона питать какие бы то ни было чувства к человеку, который почти не проявлял интереса к ее жизни, и тем не менее ей хотелось помочь ему в том, что его тревожит. Но когда она задала вопрос, он принялся уверять, что работа над «Честной игрой» в павильоне – это просто скучный этап, совершенно обязательный при съемках любого фильма, и он проходил его во всех фильмах, которые когда-либо снял.

Видя Вито в столь не присущем ему состоянии одиночества и слабости, Джиджи вдруг испытала непреодолимое желание поговорить с ним о Заке Невски – с единственным человеком, который Заком, безусловно, заинтересуется. С Сашей они избегали этой темы по обоюдному молчаливому соглашению, а Билли вообще ничего о нем не знала. Но разговаривать с Вито сейчас было все равно что разговаривать с эхом.

– В Нью-Йорке я познакомилась с кое-какими театральными людьми, – сказала она как бы между прочим, когда тема Сашиной свадьбы была исчерпана.

– С кем-то, кого я знаю?

– Ну, например, с Ником де Сальво.

– Он не театральный человек, он киноактер. Судя по тому, в скольких фильмах я его видел, он работает постоянно, – сказал Вито.

– Ник оказался в Нью-Йорке, потому что играл Гамлета во внебродвейском театре у Зака Невски,

Сашиного брата.

Произнося имя Зака, Джиджи ощутила легкую дрожь, словно ступила в запретную зону, на опасную тропу, которая ни к чему хорошему не могла привести. И в то же время она испытала огромное облегчение, поддавшись желанию произнести его имя вслух; она не могла сопротивляться этому желанию вопреки всему, что Зак сделал с ней.

– Я читал отзывы. Поразительно мощный резонанс в прессе для такого практически не приносящего дохода предприятия, как этот театр. Я думаю, именно Ник де Сальво – причина столь грандиозного успеха, – вынес Вито свое компетентное суждение. – Как тебя угораздило спутаться с этими розовыми идеалистами? Через Сашу?

– Конечно. Ты действительно думаешь, что они всего лишь наивные идеалисты? Разве будущее не за такими режиссерами, как Зак? Каждая статья упрочивает его репутацию – в каждой его называют выдающимся, в каждой пишут о его проницательности, смелости, даре предвидения. – Джиджи старалась говорить бесстрастно, несмотря на то, что сердце ее колотилось. – Все сходятся на том, что Зак далеко обогнал всех наиболее интересных молодых театральных режиссеров – по крайней мере, так пишут, я не могу судить сама.

– Послушай, Джиджи, этот Зак Невски может обладать всеми перечисленными достоинствами и даже гораздо большими, но что это ему дает? Ну, подумай сама. С финансовой точки зрения, это дело безнадежно и с каждым годом становится все безнадежнее. Если он не будет снимать кино, он никогда не завоюет признания у достаточно большой аудитории.

– А вдруг Зак окажется вторым Джозефом Паппом? Саша так и считает: в один прекрасный день Зак Невски станет для театра значить столько же, сколько Джозеф Папп.

– Место Паппа занято Паппом! – провозгласил Вито. – Ну и ты счастлива, что познакомилась с Ником де Сальво?

– Не то чтобы счастлива, но он ужасно мил. Мы познакомились в тот самый уик-энд, когда я сломала ногу. Он старый друг Зака.

– Если он ему друг, пусть скажет: «Зак Невски, бросай театр, приезжай сюда, и ты поймешь разницу между работой в павильоне и на натуре», – безразлично сказал Вито, не обратив внимания на внезапный тяжелый вздох Джиджи.

«С самого Рождества, – думал Вито, беседуя с Джиджи, – с самого Рождества Арви держит меня в подвешенном состоянии, а сейчас апрель прошло уже четыре месяца, а мы так и не пришли к соглашению, переговоры все длятся и длятся».

Если бы хоть одна студия в городе клюнула на этот проект, он немедленно забрал бы «Честную игру» у Арви, но пока никого заинтересовать не удавалось. Вито встречался со всеми главами студий, и каждый уверял его, что непременно найдет время ознакомиться с аннотацией на «Честную игру», которую сделают рецензенты студии. Читать сам оригинальный материал было настолько не принято, что мысль об этом просто не пришла никому в голову, да Вито на это и не надеялся. Аннотация же, как правило, представляла собой пересказ содержания в трех-четырех развернутых предложениях, несколько страниц детального анализа произведения, краткие характеристики персонажей и, наконец, рекомендацию.