Последний танец
Шрифт:
Лидия ни разу не надела эту брошь, и никто из сестер не знал о ее существовании. Дафна смотрела на драгоценную вещицу как завороженная. Даже Алекс, которую не так легко было удивить, глубоко тронул подарок.
Глаза ее заблестели от слез и она пробормотала:
– Не знаю что и сказать. Я не ожидала такого… Это… это царский подарок, мама.
– Не благодари меня, – улыбнулась Лидия. – Это подарок. Я хочу, чтобы ты нашла ему достойное применение – поступи с ним по своему усмотрению. Теперь ты, Дафна… – Она вновь зашуршала бумагой и, вытащив из коробки дневник в красном
– Писать о том, что случилось? – в смятении воскликнула Дафна. – Неужели ты думаешь, что я способна на это? Сделать из нашей трагедии бестселлер и заработать на нем деньги?
Лидия покачала головой, и по щеке ее покатилась слеза.
– Нет, Дафна, ты не права. Напиши хронику этих событий. Люди пожелают увидеть в твоей книге мученицу или жертву… так всегда бывает. Они удивятся, узнав, что мои надежды и мечты, тревоги и печали были вполне обыкновенными. И тогда поймут, что и я сама была такая же, как все – не лучше и не хуже.
Дафна прижала дневник к груди, едва сдерживая слезы. Луч солнца наконец пробился из-за туч, упал на шляпную коробку, заиграл на мамином обручальном кольце.
– Я… я попытаюсь, – прошептала Дафна.
– И наконец… – Лидия обратила взгляд на Китти. В голосе матери Дафне послышалась необычная нежность – она никогда так не говорила с сестрой. – Я долго думала, что тебе подарить, но несколько дней назад, увидев тебя в зале суда, приняла решение. – Она снова пошарила в коробке.
Солнечный луч осветил маленькую серебряную чашечку, и Китти тихо ахнула. Эта детская чашечка передавалась из поколения в поколение по маминой линии, начиная с ее прапрабабушки. На чашечке были выгравированы инициалы «КМЛ» – Кэтрин Мэри Лауэлл.
Дафна вздрогнула – какой неуместный подарок. Зачем мама это сделала? Как она не подумала, что для Китти это будет ударом? Дафне хотелось выхватить чашечку у нее из рук, но Китти сжала подарок обеими руками, и в глазах ее отразилась боль.
– Я хранила ее для твоего ребенка, – мягко промолвила Лидия.
Китти смутилась:
– Не знаю, кто сказал тебе, но… это неправда. Ребенок, которого я надеялась усыновить… его мать передумала и выбрала других приемных родителей.
Лидия в замешательстве взглянула на нее.
– Но я ничего не знала о… Мне никто ничего не говорил… – Она помолчала и твердо сказала: – Я имела в виду твоего собственного ребенка. Того, которого ты сейчас ждешь.
Китти побелела как мел и уставилась на мать во все глаза, словно заподозрив, что она сошла с ума. А может, это жестокая шутка? Китти осторожно поставила чашечку на стол.
– У меня никогда не будет детей. И вряд ли мне удастся кого-нибудь усыновить или удочерить. Сохрани это для других.
В наступившей тишине смех Лидии прозвучал как удар
– Так ты не знаешь… Боже мой… – Она встала и порывисто обняла дочь. – Я думала, тебе уже известно.
– Что? – изумилась Китти.
– Что ты беременна. Я всегда угадывала это шестым чувством. Я знала это, когда носила вас под сердцем… и знала о твоей беременности, Алекс, еще до того, как ты сказала мне, что ждешь двойняшек. Когда у тебя в последний раз были месячные?
– Я… они у меня нерегулярные, – пробормотала Китти, все еще не веря словам матери. – Несколько месяцев назад… – Тут она прижала ладонь к губам. – Так вот почему я в последнее время так устаю! Меня тошнит по утрам. – И Китти разрыдалась.
Лидия погладила ее по плечу.
– Поплачь, поплачь, девочка моя. Видит Бог, мы пролили немало горьких слез. Теперь пришло время плакать от радости.
Несколько часов спустя Китти лежала в постели и смотрела в потолок, над которым парил ангел. Не настоящий ангел – всего лишь пятно на потолке, оставшееся после того, как много лет назад у нее прорвало трубу. Китти подумала о том, как ангел Господень явился Деве Марии, чтобы возвестить о непорочном зачатии, и чуть не рассмеялась. Уж она-то наверняка знает, чей это ребенок. Это ребенок Шона.
«У меня будет ребенок!» – пело ее сердце. Возвращаясь от матери и радуясь неожиданному подарку, Китти попросила Роджера остановиться у аптеки, где купила тест на беременность. Приехав домой, она пожелала всем спокойной ночи и направилась к себе в комнату. А если все это – жестокая ошибка? Пусть лучше Дафна узнает об этом утром, после того как Китти вдоволь наплачется в одиночестве.
Дрожащей рукой она стиснула индикатор и кинулась в туалетную комнату. На индикаторе появилась сначала одна голубая полоска, потом другая. Результат положительный. Значит, мама права!
Китти чуть не упала в обморок на бело-голубой кафельный пол. С трудом передвигаясь на ослабевших ногах, она добралась до комнаты и легла в постель.
Часы, стоявшие на ночном столике, показывали половину первого. Китти легла в платье, не раздеваясь, – что толку переодеваться, если все равно не заснуть? И как можно сейчас спать? Наверное, то же чувствовала и Святая Мария, услышав чудесную новость из уст архангела Гавриила. Вот почему на старинных иконах и картинах вокруг нее такое сияние. Но то чудо, что случилось с Китти, достойно не меньшего удивления: почему именно сейчас, после стольких лет? И почему именно от этого мужчины?
«Потому что всех остальных ты не любила по-настоящему».
Господи, да какая разница, кто отец ребенка? Главное, что это ее собственный ребенок. Ее плоть и кровь, и никто его не отнимет у Китти. Есть все-таки Бог, и он слышит наши молитвы!
Китти положила ладонь на живот, и ей показалось, что от него исходит внутреннее тепло. Слабый пульс, почти такой же как у нее – наверное, это бьется крошечное сердечко. Закрыв глаза, Китти пыталась представить себе, как будет держать младенца на руках и гладить нежные, мягкие волосики. Приятное тепло разлилось по телу, обволакивая ее.