Последний тоннель
Шрифт:
"- Хватит смертей!" - подумал он, делая шаг на возвышенность и задумчиво справляя нужду в ведро, установленное для этих целей. От накопившейся в бадье жижи исходил неприятный запах.
"- Да, хватит смертей" - снова подумал он, застегивая ширинку, наклоняясь и поднимая ведро за ржавую ручку. Подойдя к бесчувственному Бульдогу, парень вздохнул и, стараясь не запачкаться, опрокинул ведро тому на голову. Нечистоты залили крепыша с головы до ног, затекая за шиворот. Веник подумал немного и нахлобучил
Когда он отошел к емкости для мытья рук, открылась дверь и в проеме появилась голова Серафима. Тот уставился на сидящего с ведром на голове Бульдога.
– Ты чего?
– спросил товарищ Веника.
– Ничего, - ответил тот, тщательно споласкивая почему-то дрожащие руки, но чувствуя себя при этом на редкость умиротворенно.
Дверь закрылась. Парень, вымыв руки, вышел в коридор, где ждали его Серафим и мужик, после чего они двинулись дальше.
– Кто это был?
– тихо спросил Веника товарищ.
– Так, приятель один.
Бывший ангел ничего не сказал и не стал расспрашивать.
Выйдя на станцию Веник не смог удержаться от возгласа удивления. Открывшаяся картина представляла собой разительный контраст со вчерашним днем, когда он только пришел сюда. Люди толпились кучками вокруг ораторов, которые что-то объясняли. Рядом стоили колонну из женщин с детьми. Кое-где слышался смех. Казалось, что даже дышать стало легче.
Пока они шагали к противоположному краю станции, мелькнуло в толпе лицо Ильича, рыжего заместителя коменданта "Трубной".
Возле эскалаторов оказался пост-оцепление. Вооруженные незнакомые мужики сперва остановили их. Однако Панов что-то тихо сказал им, и их пропустили. Мужики, с которыми говорил их спутник, просто впились глазами в Веника.
Поднявшись наверх, миновав переход и спустившись по лестнице, все они оказались в центральном зале "Площади Ильича".
Веник с интересом разглядывал до боли знакомую станцию.
Здесь также царило воодушевление. Не менее сотни людей, кучками толпились в левой части станции. Правую же часть зала, где находились административные помещения, охраняло небольшое оцепление. Тут и там сновали люди, разнося приказы и распоряжения.
Скоро парни с провожатым оказались в знакомых служебных коридорах и вошли в кабинет, где сидело пятеро мужиков во главе с Рашевским и комендантом станции.
При их виде они оживились. Все наперебой приветствовали парня, с удовольствием пожимая ему руку. Веник и Серафим уселись на предложенные стулья. С неприятным чувством, Веник заметил, что тут также сидит давешний длинноносый тип.
Рашевский стоял перед столом, возбужденно переминаясь с ноги на ногу и потирая руки. На лице у него было написано торжество.
– Все отлично, Вениамин, - говорил
– Все прошло, как ты и говорил. И даже лучше! Представь себе, мы уже встретились с людьми Полковника и несколько из них в этот момент уже на "Шоссе"!
– Ну, круто, - пробормотал парень.
Новость его мало тронула. С одной стороны хорошо, что сейчас будут выводить людей, как они задумывали. Однако, на уме у него было совсем другое.
– Хочешь с ним поговорить?
– спросил советник, и, не дожидаясь ответа, повернулся к столу. Один из сидящих мужиков нажал какие-то кнопки на стоящем там приборе и жестом подозвал парня.
Веник, не стал пререкаться и подошел к столу.
– Говори так, без трубки, тебя услышат, - сказал советник.
Послышался гудок и громкий голос на всю комнату ответил:
– Шоссе слушает!
– Это Рашевский, - громко, в пустоту, сказал советник.
– Вениамин здесь. Позовите этого...
Через секунду послышался слабый треск и чей-то, смутно знакомый голос сказал:
– Алло! Вениамин?
– Это я, - отвечал Веник.
– А это кто?
– Это Саныч!
– А... Привет.
– Это ты, Веня?
– Я! Кто же еще?
– Я там слышал про вас уже. У нас тут все путем!
Веник увидел, что мужики в комнате как-то слишком уж внимательно их слушают. Вполне возможно, они устроили этот разговор, чтобы проверить таким образом, тот ли он, за кого себя выдает.
– Слушай, Саныч!
– громко сказал парень.
– А как там мои? Ну, Васек там?
– Да ничего! Ранили его маленько. Но ты не бойся, оклемается. Он все к тебе рвался.
– А Дед?
– А чего ему сделается? На хуторе он.
– Ну, хорошо.
Разговор прекратился. На лицах мужиков читалось удовлетворение. Рашевский, казалось, сиял от счастья едва ли не ярче лампочки на потолке.
– Ну, вот видишь, - улыбаясь, говорил он.
– Видишь, как все хорошо получается! Я тебе еще раз скажу - все, что раньше было, все несправедливости, которые тут у нас были, это наша вина! Я в этом тоже виновен! И я понимаю, тебе может уже все равно, но я не могу не извиниться. Прости нас. От имени всего Альянса прошу у тебя прощения.
– Да-да, - говорили мужики за столом.
– Что уж говорить. Теперь-то совсем другое дело...
– Верно, - сказал Рашевский.
– Сейчас тебе уже ничего делать не надо. Сейчас поедем на "Шоссе" и там...
– Я не поеду!
– громко и твердо ответил Веник.
– И вообще... Я свое дело сделал и... Вы теперь и без меня обойтись легко можете. У меня к вам, советник, один вопрос. Скажите мне, почему вы ворота у "Павелецкой" закрыли?
Рашевский почему-то с досадой махнул рукой.