Последний вечер (Трудный выбор)

Браун Сандра

За несколько месяцев до смерти у Мисси Ланкастер и Гранта Чапмана завязались близкие отношения. Сенатор Ланкастер из Оклахомы одобрял их казавшийся перспективным роман. Когда девушку нашли мертвой в ее квартире в Джорджтауне, окружавший их пару мыльный пузырь очарования лопнул. Причина смерти – передозировка снотворного. Грант Чапман был немедленно вовлечен в это дело. Все решили, что он разбил ей сердце, и он был немедленно уволен из администрации сенатора.

Чапман был вынужден подать на сенатора в суд за нарушение контракта. Службы новостей всех телевизионных каналов

ликовали. Что может быть лучше обнаженной девушки, найденной мертвой в своей постели с запиской в руке: «Счастье мое, прости, что я слишком сильно тебя любила. Если мы не можем быть вместе, я хочу умереть». Плюс ко всему вскрытие показало, что Мисси Ланкастер была беременна. Публика жадно обсасывала мельчайшие подробности произошедшего.

Грант выиграл дело, но уволился сразу после судебного решения. Возможно, кто-то и назвал бы его подонком, но уж дураком он точно не был. Он прекрасно понимал, что в Вашингтоне его карьера обречена.

– Мне было тебя жаль, – наконец сказала она.

Он резко засмеялся.

– Наверное, в этой стране ты была единственной, кто пожалел меня, трусливого подлеца. Разве ты не думала, что слухи могут быть правдой? Что я развращаю девственниц? Или что в утробе самоубийцы погибло мое дитя?

Не выдержав грубости и потока злых вопросов, она сделала шаг назад, и он сразу пожалел о сказанном. Он провел рукой по волосам и тяжело вздохнул, потом посмотрел под ноги, на кирпичный пол крыльца.

– Прости, Шелли.

– Не извиняйся. Я понимаю, как тебе тяжело. Неважно, что произошло между тобой и Мисси Ланкастер – вы оба оказались жертвами.

Он попытался улыбнуться.

– Где только ты была раньше? Мне бы пригодилась твоя поддержка.

– Со временем все пройдет. Люди обо всем забудут.

– А ты?

Он положил книги на край крыльца и приблизился к ней еще на один шаг.

– Что… Что я?

– Забудешь ли ты, что я был вовлечен в скандал с молодой девушкой, хотя хранил воспоминание о другой, которую поцеловал десять лет назад?

Хоть бы одно движение, какой-нибудь звук рассеяли тяжелую тишину, повисшую между ними. Но ничто на свете не могло отвлечь ее от него. Высокий широкоплечий, он заполнил собой все пространство. Она вдыхала тонкий древесный аромат его одеколона, слышала, как сильно бьется его сердце.

– То, что случилось в Пошман Велли, было случайностью, – пролепетала она.

– Да? – мягко спросил он. – Я твердил себе это много лет, но, увидев тебя вновь, мне пришлось признать: скорее всего, это не так. Возможно, я не столь объективен. Возможно, тогда я увидел в тебе женщину, которой ты стала теперь. Шелли…

– Нет! – Он придвинулся еще на шаг, но она отпрянула. – Нет, Грант.

– Почему?

– Почему? Потому что обстоятельства не изменились.

– Шелли, это не причина. Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Двадцать семь? Мне тридцать пять. Если бы я не был твоим преподавателем и мы бы встретились на коктейльной вечеринке, ты бы не придала

разнице в возрасте никакого значения.

Она сцепила руки, пытаясь унять дрожь. Или чтобы не прикасаться к нему? Удержаться и не убрать у него со лба прядь седеющих волос? Не положить ладонь на лацкан пиджака?

– Дело не в возрасте, а в статусе. Я все еще твоя ученица.

– Это имело значение в Пошман Велли, но не здесь и сейчас. Теперь мы оба совершеннолетние. Я считаю, наша обязанность перед собой и друг другом – убедиться, что тот поцелуй был всего лишь случайностью, а не предвестником чего-то большего.

Он подошел и положил ей на плечи свои сильные руки.

– Пожалуйста, не надо. Молчи.

– Послушай, – страстно заговорил он вновь, прижимая ее к стене, – твое появление в аудитории было словно глоток свежего воздуха. После болота, в которое превратилась моя жизнь, ты стала напоминанием о лучших, счастливых днях. Я всегда помнил тот декабрьский вечер, но в круговороте жизни воспоминания о том страстном порыве потускнели. Узнав тебя, я снова вспомнил переживания и влечение, испытанные десять лет назад. Запретный плод, как известно, сладок. Я хочу поцеловать тебя вновь, Шелли. И пусть моя карьера летит к чертям. Успех и богатство так непостоянны и быстротечны. Что случится, если кто-то осудит нас? Я устал угождать окружающим. Оно того не стоит. Я поцелую тебя, Шелли, и мне абсолютно нечего терять.

Он бережно взял ее за подбородок, повернув к себе ладонью. Она вскинула руки, чтобы оттолкнуть, но лишь вцепилась в его плечи. Он долгим взглядом впился в ее большие, встревоженные глаза и опустил голову.

У него были теплые, уверенные, твердые, но нежные губы. Они склонились к ее губам, действуя так осторожно, что она и сама не поняла, в какой момент ее губы раскрылись навстречу его языку. Она услышала страстный вздох, когда он полностью овладел ее ртом, но не поняла, что звук исходил от нее.

Его язык терся об ее язык, смакуя, внимательно и заботливо исследовал рот. Щекотал ее небо, провел по зубам, проник как можно глубже, не обделяя вниманием ни одну клеточку.

С нее словно упали оковы десятилетней тоски. Ее руки обхватили его за шею, гладили волосы. Десять лет ожиданий и фантазий увенчались поцелуем. Сердце ликовало, колотилось в бешеном ритме охвативших ее эмоций.

Он облизнул ее влажную нижнюю губу и, перехватив воздуха, шумно глотнул.

– Шелли, Шелли… Боже мой… – прошептал он, снова прильнув к ее губам. Его язык вновь устремился в ласковую негу ее рта, на этот раз куда требовательнее. Она ответила с не меньшей страстью.

Он отпустил ее подбородок. Его рука скользнула вниз, и он уверенно обхватил Шелли за талию. Другая ладонь скользнула вниз по спине, прижимая ее к себе все сильнее. В такой интимной позе она явно ощутила затвердевшее доказательство его страсти и была шокирована.

Это ощущение вновь привело Шелли в сознание. Жестокая правда их ситуации разбила буйство страсти, вернув способность разумно мыслить. Шелли оттолкнула его и запрокинула голову назад.

– Позволь, я пойду, – запаниковала она.