Последний вечер в Лондоне
Шрифт:
– В моей стране есть старая присказка: Ceho nelze predelati, darmo na to zehrati. В вольном переводе это означает: принимай мир таким, какой он есть.
Ева нахмурилась, не понимая. У нее всегда лучше получалось с однозначными вещами, с цифрами и точными ценами на товары. Поговорки и присказки были для нее словно сказки матери, которые та рассказывала ей в детстве, – истории о придуманных людях в воображаемых мирах, которые не имели никакого отношения к тому, как заполнить желудок.
Мистер Данек взял ее ладонь в свою.
– Это означает, что
Ее злость вырвалась наружу, и она заговорила, прежде чем успела обдумать свои слова.
– Как с вашей страной? Зачем бороться с Гитлером, если он все равно победит?
Мистер Данек продолжал улыбаться.
– Быть может, тут речь скорее о выборе того, что для нас важнее всего. И о выборе времени борьбы за наши убеждения. Ты, Ева, еще слишком молода и красива, чтобы заниматься сейчас чем-то иным вместо получения удовольствия от жизни. – Его лицо помрачнело. – Жизнь коротка и непредсказуема. Наслаждайся ею, пока можешь.
Она опустила глаза на свои руки.
– Я люблю Грэма. И не хочу, чтобы что-то менялось.
– Все всегда меняется, Ева. Ты не можешь контролировать изменения. Ты можешь лишь подготовиться к ним.
Она не очень хорошо поняла, что он имел в виду, но ей очень захотелось уйти, прежде чем его слова проникнут слишком глубоко в ее сознание.
– Мне нужно бежать. До свидания, мистер Данек. Скоро еще пообщаемся!
Она встала и быстро пошла к выходу.
Мистер Данек крикнул ей вдогонку:
– У меня есть для тебя помада. Совершенно новая, от «Макс Фактор», такая есть только в Голливуде. Говорят, ее обожает Кэрол Ломбард.
Ева хотела уйти, показать ему, что ей плевать на помаду, что ее не соблазнишь подарком. Но он снял колпачок и показал ей насыщенный вишнево-красный оттенок, идеально подходящий к платью, которое она собиралась надеть на званый вечер Софии. Против собственной воли Ева вернулась к столику, а ее рука протянулась, чтобы взять тюбик, еще до того как она смогла запретить себе брать его.
– Она прекрасна, – проговорила она. – Благодарю вас. – Она снова повернулась к двери, но остановилась. – Мистер Данек, не в моих правилах давать миру действовать, как ему заблагорассудится. Если бы это было не так, я бы сейчас стирала белье вместе со своей матерью в Йоркшире.
– Это вызывает восхищение. Такое мужество сослужит тебе хорошую службу. И твой мистер Сейнт-Джон согласился бы со мной. Если бы знал, конечно.
Еве хотелось разозлиться на него за критику. Но в его взгляде было так много отчаяния и грусти, что она сдержалась. Такое же выражение она видела в глазах своей матери, которые с каждым годом, казалось, омрачались все больше – до такой степени, что Ева уже решила: если она не уедет, то утонет в отраженном в них страдании.
– До свидания, мистер Данек. И еще раз спасибо за помаду, – вместо этого сказала она и вышла из кафе.
Она шла по тротуару. Шуршание ее новой юбки и постукивание новых замшевых туфель снова подняли ей настроение,
Глава 8
Лондон
май 2019 года
И снова я летела по шоссе с Арабеллой в ее красном «БМВ» – на этот раз в направлении дома родителей Колина в Гилфорде, графство Суррей. Мой телефон зажужжал, но мне не было нужды смотреть на него – я и так знала: снова звонила Кэсси, чтобы узнать, приеду ли я домой на Рождество и свадьбу Нокси. Уж если я что и знала о своей тете, так это то, что она упрямее термита в ветхом амбаре.
Стоял теплый и солнечный денек – точнее, теплый и солнечный для весенней Англии, – и Арабелла опустила крышу. Когда навстречу нам пронеслась очередная машина, я различила уже привычные шокированные лица пассажиров внутри.
– В Соединенном Королевстве ведь существует ограничение скорости, да? – спросила я, стараясь перекричать ветер.
Арабелла, казалось, всерьез задумалась.
– Думаю, да. – Ее телефон, лежащий в подстаканнике, зазвенел. – Ты можешь взять трубку и попросить, чтобы они позвонили моей помощнице? Я ей дала указание отвечать сегодня на все мои звонки, пока я работаю вне офиса.
Я искоса посмотрела на нее, а затем перевела взгляд на экран. Мы поехали в командировку, чтобы найти пропавшую подругу Прешес, Еву, и выяснить все возможное о прошлом Прешес. Арабелла видела, как ее идея для статьи перерастает в нечто гораздо большее, чем кто-либо из нас мог себе представить вначале: то, что изначально планировалось просто статьей о моде до и во время войны, теперь разрослось до более личного взгляда на жизни, влюбленности и дружбу людей, которые сами это пережили. Именно поэтому мы направлялись в Суррей и именно поэтому она имела право называть нашу поездку «работой вне офиса».
– Какой-то Уил. Фотографии нет.
Щеки Арабеллы зарделись.
– А, ну хорошо. Можешь тогда ответить ему сообщением, что я перезвоню ему позже?
– Конечно, – проговорила я, нажимая на экран. Я не стала спрашивать, кто такой Уил. Не то чтобы я не интересовалась – я, конечно же, интересовалась. Просто мне не нравилось потом отвечать взаимностью, рассказывая о себе. Кроме того, я знала, что в конце концов она мне все расскажет.
– А что в той сумке? – спросила Арабелла, указывая на заднее сиденье.
– Вчерашний пикник. Лаура приготовила его для меня с Колином, но ему пришлось возвращаться в офис. Поэтому я взяла его для нас. Ты ведь любишь «пименто», да?
Она скривила мордочку, чему я тихо порадовалась – это значило, что мне больше достанется.
– Думаю, нам она не пригодится. Ехать чуть больше часа, а тетя Пенелопа ждет нас на обед. – Она окинула меня взглядом. – До сих пор не понимаю, почему Колин не пришел. Он говорил, что ему интересно помочь нам в расследовании, и вроде бы это его действительно увлекло.