Последний викинг. «Ярость норманнов»
Шрифт:
– Рана неглубокая, но через нее проник яд, – перевел его слова Хрольв.
– Позволяет ли твое искусство вылечить нашего друга? – спросил Харальд.
– Здесь не надобны мои ножи и пила. Я могу дать отвар, который поддержит силы больного. Остальное во власти Господа Бога. Молитесь за его здоровье.
– Мы подозреваем, что ведьма-вендка не только отравила, но еще и заколдовала нож. Знаешь ли ты молитвы, которые действуют против колдовских чар?
Лечец отвел глаза и тихо пробормотал:
– Надо позвать попа… но ежели варяг не крестьянин, то зовите волхва, который знается с нечистой силой. Много бо и волхвы
Харальд сказал исландцу, чтобы тот привел колдуна и не стеснялся действовать силой, если он заупрямится. Вскоре исландец явился с волхвом, облаченным в длинное, до земли, белое одеяние с широкими рукавами и с большими стеклянными пуговицами. Оплечье было богато украшено разноцветной вышивкой. Голову кудесника покрывал высокий меховой колпак.
– Берусь вылечить варяга за две гривны, – назвал цену волхв.
Хрольв по купеческой привычке стал торговаться, но волхв был непреклонен. Он вынул из-за пазухи остроконечный камень и поднял его над головой:
– Се Перунова стрела. Когда Перун мечет гром и молнию, громовая стрела падает на землю. Кто найдет громовую стрелу, тот может врачевать раны.
Харальд сказал бы, что громовая стрела мало отличалась от каменных наконечников копий, которыми пользовались финны. Но ему так хотелось помочь Храни, что он был готов поверить в силу остроконечного камня. Он велел волхву использовать волшебные чары и обещал щедрую награду. Волхв положил каменную стрелу на рану и зашептал заклинания:
– На море, на окияне, на острове Буяне стоит дуплистый дуб. Под тем дубом – сруб, а в срубе – змеиный зуб, а в том зубе яд. Выйми яд из костей, из мощей, из жил и поджилков, из чрева, из главы! А не вымешь яд, пойдем на Латырь-камень! Перуну помолимся, на четыре стороны поклонимся! Нашлет Перун три тучи грозные: одну каменную, другую ветряную, третью огненную! Камнем побьет, огнем попалив, ветром пепел разнесет!
Храни Путешественник покрылся холодной испариной. Его била мелкая дрожь. Волхв обрадованно воскликнул:
– Подействовал заговор. Испужались упыри! Теперь надобно снять трясучку-лихоманку. Зри, трясучка, у хворого варяга ведмежьи лапы, соколиные очи, волчьи зубы! Соколиными очами тебя узрит, ведьмежьими лапами загребет, волчьими зубами загрызет! Беги скорее на гнилые болота, где птицы не поют и люди не ходят. Там тебя ждут не дождутся, там для тебя столы досланы, меды налиты, яства приготовлены!
Пока волхв причитал, Храни слабел на глазах. Жизнь едва теплилась в старом викинге. Он закрыл глаза и не шевелился. Волхв понял тщетность своих усилий и предложил:
– Надобно отнести хворого к колодцу. Пусть варяг узрит свою судьбу.
Викинга на руках спустили с корабля, отнесли к ключевому колодцу, вырытому на пригорке. Бережно придерживая Храни за плечи и пояс, ему помогли заглянуть в сруб колодца.
– Что ты видишь, Храни? – спросил Харальд.
– Ничего, – глухо ответил викинг. – Темно в глазах.
Волхв казался обескураженным и пробормотал, что дела захворавшего совсем плохи, раз он не видит свое отражение в воде. Харальд заглянул внутрь колодца. Он был неглубок, и в темной глубине появилась русоволосая голова юноши. Он-то точно будет жить, а вот Храни становилось все хуже. Волхв заявил,
– Нужно немного муки.
– У нас осталось чуть-чуть на дне мешка, – сказал Хрольв Гардский. – Я как раз хотел пополнить запас.
Волхв неожиданно обрадовался известию, что муки осталось на донышке.
– Большая удача! Поскреби по донышку, варяг. Поскребыши – великая сила. Последний сын у матери всегда самый сметливый из всех детей и часто родится чародеем. Родители мои вырастили двенадцать сыновей, а я самый младшенький, поскрёбыш, волхованием славен и знаменит.
Получив горсть муки, волхв замочил ее в воде и слепил круглую лепешку. Он слегка подрумянил лепешку на угольях костра, который слуги Хрольва развели на берегу. Сверившись с положением солнца, волхв бросил лепешку на травяной склон, спускавшийся к Ладожке. Лепешка покатилась под протяжные заклинания:
– По сусеку метена, на сметане мешана, на окошке стужена. С окошка на лавку, с лавки на пол, по полу в сени, из сеней на двор, по двору к воротам, из ворот на волю. Ото всех ушла и от тебя, злая трясучка, подавно уйду!
Лепешка запуталась в траве в двух шагах от ног волхва. Он поднял ее, бросил еще раз и произнес те же самые заклинания. На третий раз круглая лепешка откатилась дальше, выкатилась на речную гальку и упала в воду. При словах «подавно уйду» стайка мальков налетела на полусырую лепешку и быстро растеребила ее на мелкие крошки. Храни Путешественник приподнялся и сказал слабым голосом:
– Гоните прочь колдуна! Его заклинания бессильны. Лучше проводите меня какой-нибудь подходящей песней.
Харальд понял, что Храни прав. Он велел удалиться волхву, горевавшему над волшебной лепешкой, сожранной голодными мальками. Сев у изголовья старого викинга, он запел смертную песнь, которую сложил конунг Рангвар Кожаные Штаны. Он был славным викингом, захватившим Париж и многие не менее богатые города. Перед войском Рагнара несли знамя с изображением одного из воронов Одина, который крылом показывал направление похода. Со временем Рагнар постарел и жил в покое и почете, но он не смог вытерпеть, что слава его сыновей Сигурда Змей в Глазу, Бьёрна Железнобокого, Ивара Бескостного и других постепенно начинает затмевать его собственную славу. Он велел построить два больших военных корабля в Лиде в Вестфольде, хотя его предупреждали, что большие корабли не подойдут к берегам Энгланда. Так и случилось. Оба корабля разбились у берегов, но сам Рагнар и все его войско выбрались на сушу невредимыми. И начали они воевать там, куда пришли.
В то время в Нортумбрии правил конунг, которого звали Элла. Он пошел со своим войском против Рагнара, и случилась битва, великая и тяжелая. Так как войско Эллы было очень большим, то пали почти все люди Рагнара, но сам он прорывался четыре раза сквозь ряды людей Эллы. И был он в конце концов схвачен, и посадили его в яму со змеями. Умирая от их ядовитых укусов, конунг сложил смертную песнь, восхваляющую его подвиги и призывающую к мщению:
Мы хотим только славы,Чтобы с Одином пир был веселый в Вальхалле.Мы рубились мечами в пятьдесят одной битве,Много пролито нами вражеской крови!