Последний воин. Книга надежды
Шрифт:
Понятно, их предал Зем, проклятый человек-кузнечик. Похоже, подмешал в питьё дурман-траву, потому сон был так глубок. Он даже не услышал Анара, а пёс не мог прозевать нападение. Правда, он мог уйти на ночную охоту. Но скорее всего собака мертва. Прощай, Анар! Прощай, Млава!
Боли он не чувствовал. Что боль? Она лишь тем досадна, что взывает к разуму.
Слегка разлепив веки, Улен увидел серый проблеск неба над собой, купола деревьев. Утро пробивалось сквозь хмурую дымку. Он попробовал незаметно оглядеться.
— Где Млава? — прохрипел Улен, выковыряв слова прямо из лёгких.
Ответа не получил. Он и не ждал ответа. Кто унизит себя до разговора с трясущимся мешком костей. Грудь его наполнилась криком, но Улен сдержался. Не подобает мужчине воплями множить унижение.
Вскоре вышли из леса, миновали луг, и над Уленом качнулись брёвна высокой ограды. Он снова закрыл глаза. Он не испытывал любопытства к месту, куда его принесли. Но заткнуть уши был не в силах. Слышал смех, и детские голоса, и собачье тявканье, и оклики.
Потом его отцепили от жердей и, раскачав, швырнули под навес из еловых лап. При падении он ударился затылком о камень и остался лежать недвижно.
— Полежи, подумай, — сказал голос над ним. — Скоро тебе придётся говорить.
Улен долго оставался в неуклюжей позе, не шевелясь, этим выказывая презрение к тем, кто принёс его сюда и на него сейчас смотрел. Сердце его билось ровно, ему не хотелось умирать. Кто такие эти люди и чего они ждут от него? Похоже, какие-то дальние его сородичи, раз их язык ему понятен. Он должен увидеть Млаву, живую или мёртвую, и отомстить за неё.
Постепенно спасительная дремота сошла на него. Привиделось родное сельбище — старый Колод спешил ему навстречу по узкой тропе. В руках у него кувшин с водой. Он крепок телом, как прежде. «Где Млава? — спросил у старика Улен. — Она жива?» — «Пей, мальчик. Никто не умирает, пока не призовут духи огня». — «Они разве не позвали меня?» — «О нет, у тебя впереди длинная жизнь». Улен потянулся за кувшином, но Колод уменьшился и вдруг исчез.
Над ним склонился рослый воин и ловко распутал верёвку на ногах. Это была уже явь.
— Вставай и иди! — приказал воин. Улен подчинился и встал.
— Где Млава?
— Невзор тебе скажет, если понадобится.
— Кто такой Невзор?
Воин не ответил, слегка подтолкнул в спину: шагай, вопрошальщик.
Они очутились на какой-то улочке. Не будь Улен пленником, он бы рот разинул от восторга, так много вокруг было необычного, невиданного.
Это был настоящий город. У домиков попадались люди, глядящие на Улена без любопытства, но некоторые заговаривали с его стражем.
— Ещё одного поймали?
— Похоже на то.
— Разом бы его в допросную, —
— Это уж потом, — обнадёжил страж. — Поначалу к Невзору.
— А то у него мало хлопот.
«За кого они меня принимают? — подумал Улен, — Да не всё ли равно».
Воин подтолкнул его к двери дома, ничем не отличающегося от других.
В комнатке с тусклым слюдяным оконцем сидел на скамье статный человек. Просто сидел, выпрямив спину и положив руки на колени.
— Поклонись, дурень, — сказал мужчина. — Поклонись Невзору.
Улен согнулся в поклоне. По мрачному лицу Невзора вроде бы скользнула лёгкая усмешка.
— Говори! Кто ты, зачем пожаловал?
Голос у него оказался несильный, но прозрачный, как вода в роднике. Он поднял глаза, и Улена опалило ледяной синью. Таких ярких глаз он прежде не видел.
— Где Млава? — спросил он дерзко, и тут же получил увесистый пинок в спину, от которого его накренило к полу.
Невзор сделал жест пальцами, точно согнал с колен муху, и страж Улена растаял за дверью, прихлопнув её за собой.
— Ты спрашиваешь о деве, которая была с тобой?
— Да.
— Но ты не ответил, кто ты? Куда шёл? Отвечай и не бойся. Ничего с тобой не случится хуже того, что случилось.
— Сначала я хочу знать, где Млава.
Невзор вдруг легко поднялся на ноги и направился к Улену. Юноша замер, не отводя взгляда от текущей на него жуткой синевы. Вождь чуть нагнулся и распутал узел на его руках. Потом вернулся на скамью и уселся в прежней позе — руки на коленях, спина прямая, как у идола. Сказал добродушно:
— Молчи, коли охота. Я и так вижу, мои воины ошиблись. Они стараются, вылавливают всех подряд. Очень много развелось лазутчиков. Приходится остерегаться… Ты знаешь, кто такие лазутчики?
Улен молчал. Он даже не позволил себе подвигать затёкшими руками.
— Я понимаю тебя. Ты молод и не способен представить, бывает ли на свете что-нибудь дороже красивой женщины… Иди, ты мне больше не нужен.
Улен не двинулся с места.
— Верни мне Млаву, вождь, я тебе отслужу.
Невзор улыбнулся печально, протянул руку к сундуку, где стояла чаша с питьём, поднёс ко рту и осушил двумя глотками. Улен следил, как двигался его мощный кадык. Облизал пересохшие дёсны.
— Прошу тебя, вождь, отдай Млаву!
— Ты смел, но я не могу тебе помочь. Ты — чужой. Мне безразлично, умрёшь ты или останешься жить, важнее, чтобы люди племени верили мне. Я не смею нарушать законы рода.
— Что-то такое я слышал и раньше, — сказал Улен. — Там, откуда я пришёл, вождь говорит так же, как ты. Он всё делает для пользы рода. И тоже хотел забрать у меня Млаву. И в его, и в твоих словах нет справедливости.