Последний воин
Шрифт:
Гарав закончил петь — и поразился тому, как окаменело лицо эльфа. Стало чем — то похоже на маску — не страшную, не отчаянную — нет. Просто никакую. Мёртвую.
Что видел Мэглор, когда пел Гарав
— Почему ты выбрал эту песню? — спросил Мэглор спокойно и негромко. Гарав пожал плечами. Поспешил добавить:
— Не знаю, лорд.
— Было время, когда я убил бы тебя на месте за намёк… — эльф вдруг мягко улыбнулся — как будто зажёгся в ночи фонарик. — Но ты даже не знаешь, что это намёк, ведь так, Гарав? Спасибо. Хорошая песня — и зря ты хулишь свой голос. Ведь важно, о чём петь, а не как петь.
— Так что, голос совсем не важен? — улыбнулся Гарав в ответ.
И тогда эльф взял его одной рукой за затылок — здоровой. И сжал — сильно, больно даже.
Странно —
…Гарав не успел придумать сравнения.
Сознание оставило мальчишку мягко и безболезненно — как приходит хороший сон. А с ним милосердно ушли все душевные муки и живая память о страхе и тоске…
…Эльф поднял человека на руки — вместе со всем доспехом и оружием — как добрый хозяин поднимает усталого щенка. И твёрдым ровным шагом пошёл по тропинке, напевая тихо:
_ — _Белая_лань_безрогая,_слышишь_ли_ты_мой_зов?_ _Я_превратился_в_гончую_с_рваной_шерстью_на_тощих_боках;_ _Я_был_на_Тропе_Камней_и_в_Чаще_Длинных_Шипов,_ _Потому_что_кто — то_вложил_боль_и_ярость,_желанье_и_страх_ _В_ноги_мои,_чтоб_я_гнал_тебя_ночью_и_днём._ _Странник_с_ореховым_посохом_взглянул_мне_в_глаза,_ _Взмахнул_рукой_ — _и_скрылся_за_тёмным_стволом;_ _И_стал_мой_голос_ — _хриплым_лаем_гончего_пса._ _И_время_исчезло,_как_прежний_мой_образ_исчез;_ _Пускай_Кабан_Без_Щетины_с_Заката_придёт_скорей,_ _И_выкорчует_солнце_и_месяц_и_звёзды_с_небес,_ _И_уляжется_спать,_ворча,_во_мгле_без_теней. [6]6
Песенный текст группы «Громовник».
7
VINYAR TENGWAR N26, НОЯБРЬ 1992_Когда_погаснет_мое_Солнце,__Оно_не_будет_первым_гаснущим_предметом:__В_течение_тысячи_веков,_однажды,__Будет_поставлена_новая_могила,__Когда_погаснет_мое_Солнце.__Когда_я_войду_внутрь_Мандоса,__Это_будет_мрачным_часом__Даже_в_этой_мрачной_обители,_откуда__Сами_духи_мертвых_и_те_захотят_уйти,__Когда_я_войду_внутрь_Мандоса.__Когда_Намо_разинет_свою_пасть,__В_которую_я_пройду_в_новом_теле,__Под_моими_ногами_лягут_ — _долина,__Прекрасные_озера,_широкие_леса;__Теплый_воздух_обнимет_мою_кожу…__Вот_тогда_я_и_увижу_тебя_вновь,_милая.__Вот_тогда_я_повернусь_спиной_к_Валинору__И_вновь_прыгну_в_глубину_тьмы:__Встретит_меня_жестокий_вихрь_ — __И_снова_погаснет_мое_Солнце,__Когда_погаснет_мое_Солнце…
Шаг его был лёгок и твёрд. И далеко по лесу разносилась уже новая песня…
_ — _В_неоглядную_даль_гонит_яростный_ветер_бессчётные_серые_волны…_ _Боль,_отчаянье,_смерти_ — _безбрежное_море_навеки_в_себе_погребло…_ _И_лежат_под_водой_белокрылые_птицы_из_гавани_Альквалонде!_ _И_седая_волна,_уходя_в_глубину,_над_обугленным_плачет_крылом…_ _И_лежат_под_водой_белокрылые_птицы_из_гавани_Альквалонде…_ _И_седая_волна,_уходя_в_глубину,_над_обугленным_плачет_крылом!_ _Корабли!_Парусов_ваших_гордый_размах_до_сих_пор_вас_не_видевшим_снится…_ _Стая_огненных_птиц_ — _неотмщённым_деянием_Зла_вы_летите_во_мгле…_ _И_во_мраке,_окутавшем_мир,_есть_и_вашего_пепла_частица_ — _ _Ибо_равно_бессмертны,_к_несчастью,_и_Зло_и_Добро_на_земле!_ _И_во_мраке,_окутавшем_мир,_есть_и_вашего_пепла_частица_ — _ _Ибо_равно_бессмертны,_к_несчастью,_и_Зло_и_Добро_на_земле…_ _В_день_конца_своего_всё_прощу_и_забуду_пустеющим_сердцем_холодным…_ _Только_гибели_вашей_ — _ни_забыть,_ни_простить_не_дано…_ _Как_я_плачу_о_вас,_белокрылые_лебеди_гавани_Альквалонде,_ _Горький_пепел_смешав_с_погребальным_мучительно —8
Стихи барда Потаня
Солнце било в глаза.
Прищурившись, Гарав потянулся и улыбнулся солнцу. Звякнула кольчуга — он удобно сидел на плавно изогнутом корне дерева, как на диване с хорошей спинкой — на самой опушке леса. Рядом лежали щит, шлем и арбалет.
А в сотне шагов по траве луга вели коней Эйнор и Фередир.
Глава 2,
в которой никто никого не прощает, потому что это не нужно
Гарав встал и смотрел, как они подходят. Эйнор поотстал, а Фередир почти бежал, ведя в поводу и своего Азара, и Хсана Гарава.
— Ты где был? — заорал Фередир, швыряя конский повод Гараву. — Ты как сюда — то попал?! Мы весь день и полночи через лес скакали, а он сидит и спит, как будто так надо!!!
Гарав поймал повод Хсана и улыбнулся, ощутив на щеке конские губы. Потёрся виском о храп. И подумал, что это справедливо.
Всё справедливо. Бежать от себя — бездарное занятие. Как ни оправдывай его и какие причины не выдумывай. Труса нагоняет собственный страх, предателя — те, кого он предал. Так — даже в мире Пашки, что уж здесь…
— Так где ты был?
Эйнор соскочил с Фиона, передал повод всё ещё изливающему свою радость Фередиру. Гарав оттолкнул конскую морду и встал прямее.
— Я… — мальчишка перевёл дыхание. — Я вас предал…
— Да? — без интереса спросил Эйнор. — Когда?
— Когда… Ангмар пришёл… я хотел разбить себе голову о камни… но он не дал… и он стал меня мучить… просто пальцами так делал, что я рассказал, куда мы ехали… а потом он начал просто говорить… ну… такие вещи, что всё было правильно…
— Подожди, — сказал Эйнор встревожено. Заглянул в глаза Гараву. — Как хотел разбить себе голову?!
— Ну… как — как… — Гарав съёжился и выталкивал слова по одному. — Я сразу понял, что сейчас меня будут пытать… и что я не смогу молчать… я же не Фередир… и… и… и надо же было что — то делать…
— И ты?.. — выдохнул Эйнор.
Пряча глаза, Гарав рассказал, что хотел сделать. И как потом пришёл Ангмар. И что он сделал тогда. И как потом была Ломион Мелиссэ. И как он выкупил своих друзей. И за что. И вздрогнул, поднял лицо — твёрдые сильные пальцы Эйнора взяли его за предплечья. Мягко… твёрдые — а мягко! Глаза Эйнора были полны участием и… уважением!!! А Фередир — тот и вовсе смотрел неотрывно и восхищённо…
Но этого же не могло быть!!! Глупость какая…
— Veria rokuennya…[86 — Храбрый мой рыцарь…] — тихо сказал Эйнор, чуть встряхнув мальчишку за локти. — Если это называется предательством и трусостью — то что тогда верность и отвага? Скажи — что, Волчонок?
— Но я же всё равно нарушил клятву… — прошептал Гарав, не веря своим ушам, не веря, что всё могло так обернуться.
Эйнор убрал руки. Его глаза построжали. Фередир заморгал.