Последний всадник Апокалипсиса. Том 3
Шрифт:
— Лучше не вставай, — Мурамаса не был зол. И хоть он знал к чему всё идет, к чему ведет его же план, он желал это остановить. — Правда, прекрати уже. Это ничего не даст.
Но в ответ на все свои попытки успокоить душу противника, он услышал лишь одно. Дикий крик окутал оба поля боя, пронзив как уши, так и души всех вокруг него.
— Закрой рот! — Джонатан встал на ноги, будто вновь наполнившись силами. От него начала исходить мощная искаженная энергия, потоками ветра с зелёным оттенком начавшая сдувать даже Мурамасу, который явно был в шоке. Сила особого солдата становилась всё плотнее, из потоков ветра, начав превращаться в ужасные образы злости за его спиной.
—
— Я убью тебя, мерзкий старик! — энергия Джонатана стала ещё мощнее и плотнее! Она направилась в небо, начав преобразовывать само пространство вокруг. Сама реальность начала меняться под силой воздействия Брюнкенстарка. А воин в этот момент направил вновь появившийся в руке меч остриём в небо, взяв его словно копьё. — Сдохни!
— Да что за бред… — воин прикрыл лицо рукой, чтобы на него не попадали мелкие камни, что поднялись в воздух от новой, а точнее вернувшейся силы Джонатана Брюнкенстарка. Однако даже это не заставило его испугаться. Великий кузнец был абсолютно уверен в своей силе. Понимал, что сейчас отдаваться панике никак нельзя. Однако поводы для сомнений всё-таки были. Ведь теперь он прекрасно понимал, насколько ужасна эта искаженная энергия. Возможно, он подсознательно даже сравнил её с самой скверной.
И это было не удивительно. Часть памяти, которая сохранила в себе истории прошлого, прекрасно отметила в его голове пару случаев воздействия скверны, которые произошли ещё во времена истинных рыцарей. Случаями этими были Ланграт и Марфарк, которые, отдавшись скверне, стали сильнейшими представителями круглого стола. Они вместе с сильнейшим копейщиком той эпохи стали единственными, кто смог получит статус «Великого». И лишь Артур, предок Гарада, также смог его достичь. Но лишь позже, после окончания всех битв, когда он смог уделить всего себя тренировкам. И лишь став четвёртым в этом списке, он, вероятно, стал способен их одолеть…
«Ясно… Видимо эта странная энергия и вправду имеет какие-то сходства со осквернённой. Но… Как в Низакрисе смогли этого добиться?»
Вражеская энергия стала ещё мощнее и плотнее! Казалось, что Джо стал эпицентром вихря из зелёных ветров, что рвались во все стороны, желая искажать и уничтожать.
Духовная способность «Мириады звезд снежного государства» была активирована.
Духовная способность «Звездный поток» была активирована.
Меч врага, направленный острием в небо, воспылал изумрудной энергией, что будто пламя окутала его целиком и полностью. В этот же миг духовная энергия на голове Духа прошлого начала принимать форму короны, напоминавшей ободок, состоявший из трёх камней, соединённых линией. А лишь в его груди начал ярко гореть тот камень, что олицетворял его абсолютное искажение энергией, созданной Никлимом, всё, наконец, продолжилось.
Вдруг… Воин бросил меч в небо! На огромной скорости оружие преодолело всю дистанцию, скрывшись за облаками. А ещё через миг все облака были развеяны мощью, им источаемой, которая после наполнила всё небо. Тогда в небе проявилось то самое северное сияние проклято-изумрудного цвета. Оно заполнило всё небо и было видно всем вокруг, поражая сознание как красотой, так и неестественностью.
***
Наблюдая за атакой Мерлина по коню Эдил не стал препятствовать своему противнику, в момент, когда тот помогал товарищу.
И лишь мощная и быстрая атака Мерлина прошла, на что потребовалось меньше секунды, и погубила вражеского коня, как Пожиратель богов, радостный и немного удивленный решил обсудить с врагом произошедшее:
— Неплохо. Даже в пылу сражения решил помочь товарищу. Члену своей команды, так сказать. Не ожидал от тебя, любителя собирать любого рода информацию, подобных жестов, — он начал активно перебирать пальцами, словно пересчитывая какую-то нематериальную выгоду. — Или… Дело просто в собственной выгоде?
— Ты это о чем? — лицо Писаря немного исказилось. Один глаз прищурился, второй наоборот стал шире. Это было удивление, сложенное с неприязнью и непониманием. — Что тебя удивило в моих действиях? Я, лично, не вижу в них ничего особенного.
— А? Всё просто. Ты же у нас любитель собирать истории, наблюдать за великими со стороны. Это у тебя буквально на лице написано. И, чтобы сохранить жизнь одного из любимчиков, ты решил подставиться под удар самостоятельно, — на его лице была удивительно неприятная искаженная улыбка, от которой веяло искаженной духовной энергией. — Интересная у тебя конечно логика. Странная, даже пугающая, но интересная.
Вдруг… В ответ на странные высказывания соперника, которые были сделаны без единой задней мысли, Мерлин ответил удивительно холодно и серьёзно. Подобный тон совершенно не подходил его легкому и веселому нраву, чем-то схожему с характером Ингерама.
— Ты неправ.
— А? — Эдил искренне удивился.
Атмосфера вокруг многогенно изменилась. Веселье пропало из душ обоих бойцов, а всё вокруг словно начало покрываться тонкой коркой льда, морозящей, отдающей легкой жаждой крови.
— Ты совершенно неправ. Да, я Писарь. Люблю записывать чужие истории и наслаждаться ими, как величайшими представлениями, полными эмоций, красок и животрепещущих выборов, и решений. Однако… Я не только Писарь, не только рыцарь истребления, но и человек. Мне свойственны эмоции, чувства и переживания. И этот человек, которого ты прозвал моим любимцем, просто мой друг. Я не мог ему не помочь. Ведь помогать близким людям, которым ты готов довериться, это не просто норма, это нечто, что должно быть записано в душе каждого живого существа! — слова Мерлина хоть и были пропитаны холодом по отношению к оскорбившему его чувства противнику, но и были переполнены эмоциями с ног до головы, с первой буквы и до последней точки. Он говорил удивительно искренне, куда чище чем обычно, выплескивая наружу все свои чувства, переживания, понятия и принципы.
Эдил же в ответ на это… Лишь громко рассмеялся. Он начал хохотать и мотать руками и ногами туда-сюда, словно у него случился истерический припадок. Настолько глупыми ему казались слова и принципы Мерлина, даже сказанные в столь искренней манере.
— Друзья?! Узы?! Что за бред. Просто смешно, — говорил он, вытирая слезы с глаз, приводя себя в норму. — Никому, кроме своего господина, доверять нельзя. Лишь таким людям, как мой король, способным вести за собой всех, только за счет собственной силы, как физической и духовной, так и личностной. Лишь такому как он, лишь тому, кто вытащил меня из этой чертовой ямы, я могу довериться, приклониться и сделать ради него всё. А дружба, это полный бред. Отношения, основанные на равенстве сторон, не могут существовать долго.