Последний выбор
Шрифт:
— Я знать ваш язык много, — гордо заявила девушка, — меня один покупай за три козы двое! Я и сестра! Этот козы! В другой мир продавай, мы учи язык. Козы дай, сам не приди. Глупый покупай!
— А где сестра? — спросил я, опасаясь, что на нас откуда-нибудь сзади наведена ещё какая-нибудь пищаль.
— Она есть тут!
Из-за камней вышла девочка лет десяти на вид, в сером шерстяном длинном платье с обильной вышивкой. Очень похожая на сестру, такая же смуглая, черноглазая и чернявая, только ростом ей по подмышку. Без ружья — да и не удержала бы
— Привет, — сказал ей Артём.
— Парривет, — откликнулась она, блеснув глазами, — у вас есть сладкий еда? Кто покупать давал нам сладкий еда! Говорить — у ваших всегда быть!
Она смешно облизнулась острым язычком и уставилась на нас в ожидании.
— Есть, — сказала Ольга, доставая из рюкзака два шоколадных батончика. — Только ружьё опустите.
— А вы не трогай коза?
— Нет, мы не трогай коза, — очень серьёзно сказала Ольга.
Сёстры непринуждённо уселись у костра и захрустели батончиками. Я аккуратно отставил их ружьё подальше, чтобы случайная искра на полку не попала, но они даже внимания на это не обратили.
— Сладкий еда! — торжествующе сказала младшая, облизывая измазанные шоколадом пальцы. — У нас нет такой еда.
— А какая у вас есть? — спросил любопытный Артём.
— Коза молоко, — начала перечислять, загибая тонкие пальчики, девочка, — коза сыр, коза мясо — когда коза старый и умирай, или когда на неё камень с гора упади. Кукуруза хлеб. Кукуруза каша. Кукуруза каша с коза молоко. Кукуруза каша с коза сыр. Много разный еда! Сладкий еда нет…
Она печально вздохнула, ещё раз облизав пальцы, и жалобно уставилась на Ольгин рюкзак. Рыжая покачала головой, но достала два батончика. Девицы радостно захрустели.
— У вас красивый женщина, — доверительно сказала мне старшая, — у нас за такой две коза просят, но с красный волос нет. Я тоже красивый, — с гордостью добавила она, — но не такой. Три коза за две с сестра.
— Ты ценный кадр, оказывается, — сообщил я Ольге.
Та только фыркнула. Наша одежда сохла у костра, и её достоинства были несомненны. Я бы и три козы не пожалел.
— Хорошо, когда женщин красивый, — сказала девушка, — от неё дети хороший потом.
Ольга повернулась спиной к костру и стала смотреть на прибой. Спина замёрзла?
— Плохо, что у вас один женщин для два, — развивала свою мысль горянка, — как узнать, чей дети?
Ольга, не поворачиваясь, дёрнула голыми плечами. Мы с Артёмом переглянулись.
— Один мужчин, два женщин — хорошо. Один женщин, два мужчин — совсем плохо. Один женщин, один мужчин — тоже нет хорошо. Когда женщин будет с ребёнок в живот — кто мужчин писька давай?
Простые тут у них нравы, как я погляжу. И Артём с такой живёт?
— С ребёнок нельзя писька давай, — снисходительно, как детям, объясняла нам девушка, — ребёнок умирай и женщина умирай тоже. Наш мама так умирай, её чужой мужчина поймай в горы, она говорить, что ребёнок в живот, он не слушай.
— Какая жалость, — расстроился Артём.
— Ничего, она быстро умирай, три дня всего. Сестра маленький совсем быть, я её от коза сиська корми потом. Вам ещё женщин нужен, а то совсем плохо один женщин два мужчин. У женщин писька уставай быстро.
Горянка уставилась на меня в ожидании ответа, но я не сообразил сразу, к чему она ведёт. Пришлось ей, со вздохом, объяснять дальше.
— Я говорить, меня бери. Тот покупай коза дай и пропади. Давно пропади, весна почти проходить. Я ничей теперь снова. Я и сестра. У вас три коза есть?
— Нет, не запаслись мы тремя козами, извини.
— Ладно, — ответила она, подумав, — два коза давай. Или один коза, но без сестра. Уже есть три коза, ничего.
— А как же сестра без тебя?
— У неё же четыре коза будет! Но лучше ты два нас бери.
Она обращалась ко мне, видимо, считая, что я старший в нашей, по её представлениям, семье.
— Она маленький и сиська нет совсем, но скоро-скоро сиська расти. Мало жди, будет красивый сиська, большой, как моя.
Она начала расшнуровывать лиф платья, видимо, собираясь продемонстрировать товар.
— Хватит вам, — повернулась к костру сердитая Ольга, — что вы пристали к детям?
Можно подумать, это мы им себя продаём.
— Глупый женщин, — печально констатировала горянка, — красивый, но глупый. Злой слова мужчина говори. Мужчина за такое лицо бей, жопа бей, синяк потом ходи. Мы не такой. Берёте с сестра? Мы не такой красивый, волос не красный, но знай, как женщин себя веди!
— Вот, учись, — укоризненно сказал я Ольге. — А то совсем разболталась. Будешь жопа синяк ходи!
Горянка закивала, подтверждая мою правоту. Ольга злобно фыркнула и, сняв с рогатины просохшую майку, начала одеваться.
— Нет, барышни, — ответил я девушкам, — вы, конечно, очень прекрасные, я бы за вас три козы не пожалел, но нет у нас коз. В походе мы.
— Вы не за жена тут? — заметно расстроилась горянка.
— Нет, не за жёнами. Дела у нас. А так бы, конечно, вас выбрали, не сомневайтесь.
— А что тут делать, если не за жена? Закава ничего нет! Мало-мало горы, много-много вода. Мало-мало коза, много-много женщина. Мужчина почти нет, мужчина приходи, жена покупай, писька трахай, уходи. Потом умирай. Дети родись, потом тоже умирай.
— Закава жизнь плохой, сладкий еда нет, — подтвердила младшая, умильно косясь на Ольгин рюкзак.
— Мы дадим вам сладкой еды, — сказал я, — если вы нам поможете. Мы ищем… чёрный такой цилиндр.
Я изобразил руками нечто цилиндрическое. Мне очень не хотелось думать, что выходная точка окажется где-нибудь под водой.
— Репер? — деловито уточнила девушка. — Чужой люди туда-сюда ходи, жена покупай, мужчина для убивай найми?
— Именно! — обрадовался я. — Вы знаете, где он?