Последний взгляд Марены
Шрифт:
Она помолчала, потом выдохнула:
– Ступай…
Младина хотела поклониться и идти прочь, но не могла двинуться. Что-то вокруг неуловимо изменилось, и она обнаружила, что стоит посреди поляны, где и нет никакой избы. Стоит, сжимая в руке что-то маленькое, легкое, мягкое…
А луна по-старому сияла над лесом, и Младина не могла оторвать от нее глаз; ей мерещилось там уже знакомое лицо с опущенными веками и волнами серебряных волос. С трудом пошевелившись, она подняла руку, разжала пальцы.
На
Но как же она теперь отсюда выберется? Младина в недоумении огляделась: она понятия не имела, где находится, сюда ее привело лунное полотно, и она совершенно не замечала дороги. В какой стороне Заломичи или избушка Угляны?
Да что Заломичи – знать бы, в какой стороне выход в Явь, если сейчас она в Нави?
Под березами мелькнуло что-то живое, и в полосу лунного света тихо ступила белая волчица с желтыми глазами.
Волк! От испуга Младина попятилась, прижала руку к груди. Вспомнилось, чему учат: если встретится волк, надо вслух позвать троих из умерших предков, и тогда зверь не тронет. Лебедица говорила, что звать надо только дедов-мужчин, а в роду матери, у Бебряков, считали, что и умерших бабок можно…
У Младины дрогнули губы: она хотела назвать имя кого-то из предков, но вдруг поняла, что ни одного не помнит! В памяти зияла жуткая пустота. Она сделала еще одно внутреннее усилие, и вдруг…
– Ратислав… – само собой слетело с губ.
Младина испугалась: что она несет? Какой Ратислав, она сама слышит это имя в первый раз! А следом пришли еще:
– Богомер… Вершислав…
Младина стиснула зубы, даже прижала ко рту ладонь, будто хотела помешать себе говорить. Какой еще Вершислав! В ее предках нет такого, она его не знает! «Ну же! – мысленно приказала она себе. – Опомнись! Вспомни, какого ты рода!» Забыть имена предков – то же самое, что внезапно разучиться ходить, жевать, дышать…
«Будогость, – снисходительно подсказала память, и Младина поняла, что ей стали называть предков по другой линии, раз уж, дескать, прежняя не нравится. – Поборислав… Державец…»
Не произнося ни звука, Младина в отчаянии смотрела на волчицу. Если бы звери умели смеяться, она бы сказала, что волчица усмехнулась. А потом попятилась, тряхнула головой, приглашая за собой…
Угляна вышла за порог избушки и встала, придерживая дверь и чутко вслушиваясь в звуки ночного леса. Все было тихо, но волхвита настороженно ждала. Эта ночь много значила для нее: сегодня будет подведен итог многих прошедших лет.
На краю опушки шевельнулась крупная тень, и из тьмы неслышно выдвинулось нечто большое,
– Ну, что? – с живым беспокойством и даже удивлением окликнула Угляна. – Где она?
– Потерял я ее, – глухо, почти неразборчиво отозвался человек-волк, подходя ближе.
– Как – потерял? – Едва веря своим ушам, Угляна сделала несколько шагов ему навстречу. – Ты брат, и потерял? Да как такое может быть? Иголка она, что ли?
– Да сам не знаю, – с досадой прорычал тот. – Шел за ней, луна, видно все, а… и вдруг нету! Я туда, сюда – нету!
– Ой, боги мои! – Угляна закрыла лицо ладонями и горестно помотала головой. – Да куда ж она могла деться? Боюсь я за нее! – Она опустила руки и взглянула на волка. – Тут ведь ходит один… похаживает…
– Да знаю я! – сердито рыкнул волк.
– А вдруг наткнется на него? Случись с ней что… мне не простят! Пойдем ее поищем! – взмолилась волхвита. – Пойдем! Иначе мне до утра покоя не знать!
– Пойдем, – со вздохом согласился волк. – Я упустил, моя вина, мой и ответ…
Вдвоем они двинулись по тропе, куда ушла Младина. На ходу волк прислушивался, принюхивался, но не улавливал никаких признаков присутствия кого-либо, кроме них. Однако эта тишина ничего не значила. В здешних краях уже много лет обитало зло, чья сила превосходила силу хранителей сежанских лесов, и наибольшее, что им удавалось – держать это зло подальше от людей.
Луна скрылась, и Угляна замедлила шаг. Однако темнота уже не была такой непроглядной: еще не светало, но все же утро близилось.
– Может, покричать? – неуверенно предложила она.
– Покричать? – Волк обернулся. – А ты, мать, куда ее посылала-то?
– Да разве я знаю? – устало ответила Угляна. – Ее дорога куда дальше моей лежит, не могу я и знать, куда ее позовут. Мое дело – ее в путь снарядить, а придет она, куда ей велено.
– Ну, вот она и ушла… куда ее дорога лежала. – Человек-волк покрутил головой, увенчанной волчьей мордой с оскаленными зубами. – А мы тут ходим, ищем, как дураки.
– Это если у нее все ладно. А если просто заплутала?
– Тогда к жилью выйдет или к реке, а там уж дорогу сыщет.
– А если ее в глушь уведет? Или заманит… этот…
Волк повернулся, хотел ответить… Как вдруг у него на глазах нечто темное навалилось сзади на Угляну, обхватило ее и рывком утянуло в тень за кустами. Женщина не успела даже вскрикнуть.
Но человек-волк отлично понял, кто на нее напал. Сердито рыкнув – как тихо гад подкрался! – он прыгнул вперед и успел вцепиться в мокрую медвежью шкуру. В руке его блеснул длинный нож. С силой он полоснул по шкуре – брызнула холодная влага. Нападавший выпустил добычу, и Угляна упала наземь.