Последний языческий бог
Шрифт:
– Быстрей уже давай, - поторопил я его.
– Нашел.
Кирилл подскочил ко мне и протянул спички. Я по очереди зажег свечи, и комнату озарило приятным светом.
– Как будто в прошлое перенесся, - озвучил мои мысли друг.
– Так классно.
Мне, почему-то было слегка не по себе. Буду честен перед самим собой, я слегка паникер и люблю сгущать краски, но от этого дома веяло чем-то мистическим, чем-то заставляющим задуматься. Даже не берусь рассуждать на тему внешнего облика дома или его географического положения, тут и так понятно, что ничего не понятно, сама энергетика этого места держала меня в напряжении. Только близняшки, помогали сохранять присутствие
– Думаешь о том же, о чем и я?
– Очень может быть, если ты думаешь о том, что получился, если скрестить выхухоль и паровоз, - сказал я, ухмылялись краешком рта.
– Ты перекрой фонтан своих тупых шуточек, а то спугнешь дичь.
Дальнейшее развитие темы прервали впорхнувшие в комнату близняшки. В быстром темпе хоровода женских тел стол украсила цветастая скатерть, четыре хрустальных бокала, фрукты и бутылочка рубинового цвета вина. Девушки нахозяйничавшись, присели на стулья и выжидательно замерли, предлагая нам начать разговор.
– Все так замечательно, - произнес Кирилл вполне искренне.
– Спасибо, - в унисон ответили близняшки.
Я, молча, штопором начал открывать вино, а затем наполнил бокалы.
– За встречу!
– воскликнул друг и, подавая пример, отпил вино.
Я тоже пригубил напиток и почувствовал, как на меня поверх бокала смотрит Лена.
– Как ты познакомился с Кириллом?
– спросила она.
– О!
– вмешался друг, - Это до ужаса банальная история, но я вам ее расскажу. Место начала истории, Столичный университет, между прочим лучший в стране, приемная комиссия. Стою я значит, никому зла не делаю, как вдруг ко мне подходит высокий, туповатого вида парень и спрашивает: “Где находится, как сейчас помню, пятьсот пятая аудитория?”. На что я интеллигентно его уведомляю о том, что сам не ориентируюсь в этом заведении. На что этот абитуриент из провинции, отвечает, цитирую: “Заведения бывают питейные, а это учреждение”. Тогда я подумал, что он идиот, но спустя какое-то время, когда мы оказались одногруппниками не поменял своего мнения, - закончил с улыбкой Кирилл.
Лена порывалась еще что-то спросить, но я опередил ее:
– А как так получилось, что этот дом стоит один-одинешенек в лесу, за пару километров от деревни?
– Раньше это был охотничий домик, - несколько удивленно ответила девушка.
Может Кирилл и прав, я идиот. Мне даже в голову такая мысль не приходила. Все оказалось проще, чем я думал.
Голос друга разорвал тишину:
– Еще по одной?
– Ты не водку пьешь, - поправил я его.
– Ну, вы меня поняли.
Дальше все понеслось по накатанной, обычные для первого дня знакомства разговоры, томные девичьи улыбки, гусарское поведение Кирилла. Я, наконец, позабыл терзающие меня тревоги и расслабился. И чем больше было выпито бутылок вина, которое близняшки исправно нам откуда-то таскали, тем более раскрепощенно себя чувствовал. Теперь этот дом казался роднее моего исконного жилища.
Неожиданно в разгар посиделок, когда за окном была ночь, Марина предложила:
– А давайте погадаем!
– Да, да, давай, - захлопала в ладоши Лена.
Я согласно кивнул головой, а Кирилл что-то прошлепал губами. В голове крутилась мысль, что мы оказались послабее близняшек. Так надраться, а им хоть бы
– Нам нужно взяться за руки, - скомандовала Марина.
Мои ладони почувствовали мягкость ладоней сестер. Надеюсь, это только начало. Скабрёзно ухмыляясь, я произнес:
– На что гадаем?
– На будущее, - последовал ответ от Лены.
Спустя миг они с сестрой что-то в унисон запели. Комнату наполнил ритмичный, пульсирующий ритм их голосов. Благодушие постепенно улетучилось. Их голоса звучали очень серьезно и сосредоточено. В какой-то момент глупая, веселая улыбка начала сползать с моих губ. Чем больше непонятных слов они говорили, тем ощутимее давил на меня мрак. Голоса девушек сплелись в один, сильный, пробирающий до костей, голос. Я начал стремительно трезветь. Судя по глазам Кирилла, он тоже начал приходить в себя. Люстра мелко задрожала, и свечи резко погасли. По стенам, потолку и полу, поползли синие, светящиеся линии. Они высвечивали вырезанные на дереве символы, которые складывались в четко прослеживающийся, логический рисунок.
Меня охватил страх. Я попытался закричать и выхватить руки из цепко держащих пальцев сестер, но тело отказалось слушаться меня. Только глаза не изменили своему хозяину. Я бросил полный ужаса взгляд на Кирилла. Он тоже смотрел на меня. Его глаза все больше наполняла краснота от полопавшихся капилляров. Судя по жжению, со мной происходило то же самое.
Рассудок твердил об иррациональности происходящего, но наполняющиеся кровью глаза, говорили о другом. Лица сестер, видимые в синих отсветах колдовских знаков, покрывших комнату, преобразились. Они стали одинаково отталкивающими, нет, красота не покинула их, но они начали гореть какой-то внутренней злобой. И только глаза, зеркало души, изменились. Вертикальные зрачки девушек заставили меня еще сильнее почувствовать сумасшествие происходящего.
Вокруг творилась магия. Кожей чувствовал ее эманации. Сейчас понял, что еще, когда стоял около дома, уже неосознанно ощутил ее влияние. Я прагматик, и верю только в то, что сам видел или познал. Не верил в магию, магов, экстрасенсов и прочую ерунду, но сейчас, готовый обмочиться от ужаса, я верю, искренне, незамутнённо.
Пение девушек начало нарастать. Я почувствовал, как внутри меня будто заворочался клубок змей, горло сдавило, в животе появилась режущая боль. Если бы мог, то сорвал бы голос от криков, но не один стон не огласил комнату.
Неожиданно, яркое, синее пламя вспыхнуло в камине. Я уловил легкий дымок, тонкими струйками расползающийся по комнате. Ноздри ощутили запах серы. Во рту появился резкий солоноватый привкус. Почувствовал, как кровь сочиться у меня по губам. Она толчками выплескивалась на стол. Я с ужасом смотрел на кровавую лужицу, нехотя впитывающуюся в скатерть.
Голоса девушек еще больше усилились. Боль отозвалась новым взрывом страданий. Голова Кирилла упала на грудь. Друг был мертв, скоро и я последую за ним. Приму смерть как избавление, эта боль сводила с ума. Приди, приди. Она не заставила себя ждать. Глаза закрылись, тело расслабилось, душа унеслась в неизвестность.
Глава 2.
Тьма окружала меня. Она была везде: снизу, сверху, по бокам. Ни один луч света не нарушал ее покой. Маленькая песчинка, которой была моя душа, затерялась на ее просторах. Я не чувствовал боли, страха, ненависти. Покой и апатия наполняли мое метафизическое существо. Не надо никуда гнаться, что-то делать, от кого-то защищаться, или напротив, нападать. Какое же это блаженство насладиться абсолютным покоем. Жаль, что только смерть может подарить такой покой. Смерть? Я же умер!