Последний защитник Камелота
Шрифт:
– Теперь тебе лучше?
Мерлин кивнул. Прошла минута, и на щеках старца появился легкий румянец. Опершись на локоть, он сел, взял флакон и сделал добрый глоток.
Несколько минут после этого он сидел совсем неподвижно. Его тощие руки, в свете лампы казавшиеся восковыми, стали более смуглыми и сильными. Плечи распрямились. Он опустил флакон на свое ложе и потянулся. Суставы его при этом неистово заскрипели. Волшебник опустил ноги и медленно встал на пол. Он был на целую голову ниже Ланселота.
– Вот и свершилось, - произнес он, оглядываясь назад, во тьму. Многое с тех пор произошло, и, несомненно...
–
– И тебе пришлось все это пережить... Так скажи мне, лучше или хуже стал мир, чем в наши времена?
– В чем-то лучше, в чем-то хуже. Он просто стал другим.
– И в чем он стал лучше?
– Появилось много способов облегчить жизнь, да и вообще человечество теперь куда богаче знаниями.
– А в чем он стал хуже?
– Людей на Земле теперь гораздо больше. А соответственно, куда больше и тех, кто страдает от бедности, болезней, невежества. Да и сама Земля сильно изменилась в худшую сторону, стала грязнее, нарушена целостность природы.
– А войны?
– Войны не прекращаются. Всегда где-то кто-то воюет.
– Значит, людям нужна помощь?
– Может быть. А может быть, и нет.
Мерлин повернулся и посмотрел ему прямо в глаза:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Сами люди почти не изменились. По-прежнему существуют те, кто мыслит вполне разумно, и те, чьи поступки совершенно непредсказуемы. Как и в былые времена. Есть законопослушные люди и закоренелые преступники - как всегда. Люди многое узнали, многое поняли, в мире действительно многое изменилось, но не уверен, что это коснулось природы самого человека, по крайней мере, за то время, что ты спал. И что бы ты ни делал, тебе природы человеческой не изменить, хотя ты. вероятно, сумел бы изменить кое-какие черты эпохи. Да только стоит ли вмешиваться? Нынешний мир до такой степени сложен, и части его настолько взаимозависимы, что тебе просто не по силам предвидеть все последствия любого твоего поступка. Ты невольно можешь принести куда больше зла, чем добра; но что бы ты ни делал, природа человека останется прежней.
– Что-то не похоже на тебя, Ланс. В прежние времена ты не был склонен к философствованиям.
– У меня хватило времени, чтобы поразмыслить как следует.
– А у меня хватило времени помечтать. Твое дело - война, Ланс. Вот ею и занимайся.
– Я бросил это дело уже много лет назад.
– И кто же ты теперь?
– Работаю оценщиком.
Мерлин отвернулся и выпил еще эликсира. Теперь от него исходила волна яростной, мощной энергии.
– А как же твоя клятва? Бороться с несправедливостью, исправлять зло, наказывать неправых?..
– Чем дольше я жил. тем труднее становилось определить, что именно есть зло и несправедливость. Разъясни мне это еще раз, чтобы я мог вернуться к прежним своим занятиям.
– Галахад никогда бы мне такого не сказал.
– Галахад был юн, наивен, доверчив. Не говори мне о моем сыне.
– Ланселот! Ланселот!
– Мерлин положил руку ему на плечо.
– Откуда и почему такое ожесточение, да еще в присутствии старого друга, который ни в чем не провинился за прошедшую тысячу лет?
– Я просто с самого начала хочу четко и ясно заявить о своей позиции. Я всегда опасался, что ты можешь совершить что-нибудь необратимое, что фатально скажется на всемирном равновесии сил.
– Признай, однако: ты не представляешь, что я мог бы сделать, что я могу сделать.
– Не представляю. И именно поэтому опасаюсь тебя. Что же ты намерен сделать?
– Ничего. Пока - ничего. Просто хочу оглядеться и сам увидеть хотя бы некоторые из тех перемен, о которых ты говорил. И уж потом поразмыслить, какие несправедливости следует исправить, кого следует наказать, кого выбрать в герои и защитники человечества. Я все это покажу тебе, и тогда ты сможешь опять вернуться к своему былому занятию.
Ланселот вздохнул;
– Бремя доказательств лежит на том, кто их выдвигает. Но твоих доводов для меня теперь недостаточно.
– Боже правый!
– воскликнул Мерлин.
– Как это грустно! Столько времени ждать и дождаться такой вот встречи! Ты потерял веру в меня, Ланселот. А ведь силы мои уже возвращаются ко мне. Разве ты не чувствуешь запаха волшебства вокруг?
– Я ощущаю нечто, чего не испытывал уже очень давно.
– Проспать несколько веков очень полезно для здоровья - это бережет и укрепляет силы. А через некоторое время, Ланс, я стану даже могущественнее, чем когда-либо. И ты все еще сомневаешься, что у меня хватит сил повернуть вспять стрелки часов?
– Я сомневаюсь, что это хоть кому-нибудь принесет пользу. Прости меня, Мерлин. Мне тоже неприятно, что все так получилось. Но я слишком долго жил, слишком много видел, слишком много знаю о том, сколь сложен нынешний мир, чтобы доверять мнению кого-то одного, пусть даже готового этот мир спасти. Оставь его в покое, Мерлин. Ты для него - таинственная и почитаемая легенда. Я и сам не понимаю, кто ты такой на самом деле. Но воздержись от использования своей силы в форме этаких крестовых походов. Сделай теперь что-нибудь другое. Стань врачом, чтобы победить страдания людей. Стань художником. Стань профессором истории, антикваром. Черт возьми, стань, наконец, общественным критиком, социальным реформатором и раскрывай людям глаза на зло, которое видишь, чтобы они становились лучше.
– Неужели ты действительно полагаешь, что меня могут удовлетворить подобные занятия?
– Человек находит удовлетворение в различных вещах и занятиях. Это зависит от самого человека, а не от его занятий. Я лишь хочу сказать, что тебе не следует пользоваться своим могуществом, пытаясь осуществить перемены в обществе путем насилия, как мы это делали когда-то.
– Какие бы изменения мир ни претерпел, самое смешное заключается в том, что время сделало тебя пацифистом.
– Ты ошибаешься.
– Сознайся: ты в конечном итоге просто стал бояться звона мечей! Оценщик! Какой же ты рыцарь!
– Я рыцарь, который оказался не в том времени и не в том месте, Мерлин.
Волшебник пожал плечами и отвернулся.
– Что ж, да будет так. Хорошо, что ты решил все это мне сказать сразу. Спасибо. Подожди минутку.
Мерлин ушел в дальнюю часть пещеры и через несколько минут вернулся, переодетый в новые одежды. Эффект был разительный. Теперь он выглядел куда более аккуратным и опрятным. Белоснежные борода и волосы потемнели, и лишь кое-где была в них заметна сильная проседь. Поступь стала более уверенной и твердой. В правой руке Мерлин держал свой волшебный посох, но на него не опирался.