Последний завет
Шрифт:
За все это время она лишь раз увиделась с Ури. Трогательной кульминацией той пресс-конференции стали сердечные объятия между ним и Мустафой, сопровождавшиеся вспышками десятков фотокамер и громовой овацией журналистов. Поздно вечером они встретились в ночном клубе «С кем бы побегать», где им открылась тайна виртуального Женевского озера.
— Мы тут по-прежнему самые старые… — с улыбкой проговорила Мэгги, наткнувшись при входе на обкуренного мажора в рваных джинсах и с «ирокезом» на голове.
Они обменялись впечатлениями от пресс-конференции и справились о ближайших планах друг друга. Ури сказал, что ему необходимо
— Твой отец все-таки здорово удивил тебя, не так ли?
— Знаешь… Весь мир будто свихнулся из-за этой таблички. Отец все очень четко предвидел. И больше всего меня поражает тот факт, что он, правый радикал, прочитал текст завещания и не уничтожил его, а позаботился о том, чтобы мир узнал о нем.
— В конце концов, он был в первую очередь ученым.
— Да, но не только поэтому он так поступил. Помнишь, он все говорил о том, что эта табличка «способна изменить все, весь наш мир»? Так вот, Мэгги, я думаю, табличка начала свое триумфальное шествие по современной жизни с того, что изменила моего отца.
Чуть позже Мэгги аккуратно перевела разговор на Брюса Миллера и рассказала обо всем. Расчет Миллера строился на том, что Мэгги вступит с Ури в близкие отношения и тот приведет их всех к табличке. Фактически она выполнила роль «сексуальной приманки», и она до сих пор не могла примириться с этой мыслью — настолько она была унизительна.
Ури внимательно выслушал ее, а потом заметил:
— Но ты же не подозревала о той роли, которую для тебя приготовили. А значит, твоей вины ни в чем нет. И тем самым они не тебя, а себя самих обманули. Кстати, не будем забывать, что это ведь не ты на меня полезла, а я на тебя… — Он улыбнулся. — И наконец: «приманок» в мире много, а ты одна-единственная.
Они обнялись и долго не размыкали объятий, а потом, смущаясь как подростки, обменялись электронными адресами. О почтовых речи не шло, так как никто из них не знал, где окажется через неделю. А когда Мэгги стала прощаться, он приложил палец к ее губам:
— Скажи просто: «Л'хитраот», то есть «До свидания». Я уверен, что мы еще увидимся. Мы просто обязаны увидеться.
И Мэгги была с ним согласна.
…Старинные часы пробили десять, и она, вздрогнув, глянула на это монументальное произведение искусства, без сомнения относившееся к тем временам, когда в этом доме хозяйничали англичане, а Британская империя правила Палестиной. В следующее мгновение до Мэгги донесся шум подъезжающих кортежей.
По лестницам застучали каблуки десятков ног, защелкали затворы фотокамер, особенно нетерпеливые журналисты уже выкрикивали свои вопросы.
Мэгги смахнула пылинку с рукава блузки и поправила лежавшую перед ней папку…
Через минуту двери, расположенные в противоположных концах зала, одновременно распахнулись и на пороге показались лидеры Израиля и Палестины. Их никто не сопровождал. Когда они приблизились к столу, Мэгги пожала руку каждому и призвала их обменяться рукопожатиями.
— Благодарю вас, джентльмены, — с улыбкой сказала она и жестом пригласила их садиться.
«Черт возьми, мне все-таки удалось с триумфом вернуться в профессию…» — пронеслось у нее в голове. Негромко кашлянув, она предложила:
— Итак, начнем?
ОТ АВТОРА
Говорят, что писательский труд требует одиночества. Это
Джон Кертис, директор отдела Древнего Востока Британского музея, одним из первых ученых в мире забил тревогу, после того как вторжение США в Ирак в 2003 году привело к разграблению исторического и культурного наследия этой страны. Его коллега по музею Ирвинг Финкель познакомил меня с эпохой Авраама и открыл передо мной мир старовавилонской клинописи, в которой является, пожалуй, самым авторитетным в мире экспертом. Отчасти образ Шимона Гутмана был списан мною с Ирвинга. Я преклоняюсь перед его ученостью и благодарен ему за ту поддержку, которую он мне оказывал.
О «кухне» мировой контрабандной торговли предметами старины мне поведали Кэрен Заниг из лондонской адвокатской конторы «Мишконде Рейя» и инспектор полиции в отставке Ричард Эллис, отец-основатель специального отдела Скотленд-Ярда, занимающегося раскрытием преступлений, связанных с хищением культурных ценностей и произведений искусства. Оба ведут настоящий крестовый поход против контрабандистов, уничтожающих историю человеческой цивилизации, и я преклоняюсь перед Кэрен и Ричардом за это.
Я также хотел бы выразить свою признательность доктору Руперту Л. Чепмену-третьему, бывшему секретарю фонда «Исследования Палестины», равно как и Эдварду Фоксу, автору книги «Сумерки Палестины», которая вскрывает теснейшую связь между археологией и современной политикой на Ближнем Востоке. Я также благодарен таможенникам и сотрудникам службы грузовых перевозок международного аэропорта Хитроу в Лондоне.
О существовании компьютерной игры «Вторая жизнь» я узнал от своих коллег по «Гардиан» Алекса Кротоски и Виктора Кигана. Вик провел меня под руку по всему этому прекрасному виртуальному миру и раскрыл все его тайны. Я также снимаю шляпу перед Томом Кординером и Стивеном Тэргудом, которые просвещали меня в «компьютерных» вопросах всякий раз, когда я обращался к ним за помощью.
Не могу не поблагодарить десятки и сотни палестинцев и израильтян, с которыми мне довелось встречаться и общаться в те последние двадцать лет, что я проработал в этом регионе. Многие из историй, рассказанных когда-то ими, я включил в эту книгу. Отдельное «спасибо» доктору Мерону Медзини, Ариеху Баннеру из фонда «Наследие Западной стены», Крису Стивенсу из американского Госдепартамента, Дугу Криклеру и моему старому приятелю Маршаллу Йему, которые надавали мне кучу полезных советов, когда я только приступал к разработке замысла книги.
Низко кланяюсь родителям, Майклу и Саре Фридланд, а также тестю Майклу Питерсу, которые безропотно и скрупулезно вычитывали мои самые первые наброски, указывая неточности и слабые места.
Не могу не сказать несколько добрых слов о Джейн Джонсон из издательства «Харпер-Коллинз» — о таком литературном редакторе мечтал бы любой мой собрат по перу. У нее зоркий глаз, она не пропускает ни одной мелочи, бесконечно требовательна к авторам и обладает еще одной уникальной способностью: если она делает замечание, то впоследствии всегда — без всяких исключений — выясняется, что она была права. Она и Сара Ходжсон — блестящий редакторский дуэт.