Последний
Шрифт:
— Нет, не только, — Ника вновь потупилась. Похоже, выработанная привычка оказалась сильнее. — Скажи, Найт, то, что ты рассказал Виктории о сне — это правда?
— Поделилась с вами? — с тяжелым вздохом отвернулся. Похоже, прятать эмоции женщина умела гораздо лучше, чем следить за лицом: губы ее отчетливо задрожали. — Это правильно.
— Да поделилась и теперь Каролин с ней не разговаривает, Артур и Артуан обвиняют в излишней доверчивости, а я и Сток, мягко говоря, слегка опустошены, — тихо шепнула Ника, совсем сжавшись.
— Да, прости,
Девушка тихо застонала, прикусив губу.
— Найт, что с нами будет?
Женщина, наконец, подняла взгляд, всмотрелась в мое лицо с такой искренней надеждой, что сердце сжалось. Будь проклята Крип и ее поступок. Как можно было обмануть такое доверие? Эти птенцы готовы были льнуть к чужому господину, пытаясь найти частичку утраченной стабильности.
— А что с вами должно быть? — со вздохом, стараясь наполнить голос уверенностью, спросил ее. — Ника, вы взрослые самостоятельные существа. Вам не нужен поводырь в этом мире. Случается такое, что перворожденный гибнет, неужели ты думаешь, все его птенцы тут же идут кончать с собой? — я подсел ближе, стараясь заглянуть ей в глаза. Успокаивать чужих птенцов было непривычно, они плохо ощущали мои намерения. Хорошо хоть натренировался на лисе и команде, которые их не разбирали вовсе.
— Но мы жили, последние годы, только ожидая ее возвращения.
— Так найдите себе новую цель. Прекрати, Ника, после того как победим, ты сможешь создать свое гнездо и жить, как тебе нравится!
— А что, если она вернется? Ты не представляешь, каково это было, терять их, — боль Ники ударила по мне молотом напоминая.
— Представляю, маленькая, еще как представляю, — шепнул, прижимая девушку к себе. Похоже, я опять все не так понял. Этот испуганный птенец боялся не одиночества, он боялся прошлого. Кажется, у меня с ними намного больше общего, чем я себе представлял.
Сопротивляться Ника не стала, прижавшись крепче и тихо всхлипывая. Так, мы просидели довольно долго, тело успело занеметь от неудобной позы.
— Извини. Спасибо тебе, — оторвалась, наконец, от меня Ника и, утерев припухшее лицо, поднялась. — Найт? — уже протянув руку к двери, вдруг остановилась она.
— Да?
— Когда все это кончится, ты ведь тоже будешь строить новое гнездо?
— Ну, да, наверное, — сдавленно ответил, понимая, что сейчас не лучшее время, чтобы признаваться.
— Возвращайся к нам?!
— Я подумаю, Ника, обязательно подумаю, — горло сдавило уже по другой причине.
Удовлетворенно кивнув, девушка вышла в коридор. Когда перестук каблучков стих, я с тяжким стоном завалился на кровать. Как же тяжело это все.
Ночь еще не наступила, продолжая бесконечный день, а дверь камеры вновь заскрипела. Этот тихий звук вырвал из груди болезненный стон.
— Что опять? — сев на кровати, с тоской обреченного на бессонницу существа уставился на Викторию. Та чуть попятилась, напоровшись на эту реакцию, словно на хищного жура в столовой.
—
— Не совсем, но если мне вновь придется утешать кого-нибудь, я свихнусь, — тоскливо признался ей, приглашающе пододвигаясь на край лежанки.
— Ника заходила? — понимающе улыбнулась вампирша, — нет, меня утешать не нужно, но вот Кор зол на тебя и обижен. — Виктория села на краешек кровати и сложила руки на коленях.
— Он в своем праве, — грустно улыбнулся, мотнув головой. Вправе, да, но все же мог бы и понять.
— Найт, он рассказал нам…
— Я знаю.
— Мы отпустим тебя…
— Нет.
— Найт!
— Это приказ! — прошипел, зло вскинув взгляд. Но вид смущенной, закусившей губу женщины, несколько охладил недовольство. Уже спокойнее пояснил, — если вы отпустите меня, я вынужден буду вернуться, и тогда шансы на победу упадут до мизерных. Вы оставите меня здесь и уйдете, освободите иных. Там в основном дети, они вам не соперники. Снимите с моих ошейники до третьего дня новой луны — это плата за информацию.
— Найт, но ты же умрешь!
— Я к этому готов.
Женщина смотрела на меня полными тоски глазами. Я же старался выглядеть уверенно и даже слегка улыбался несмотря на испытываемый ужас. Как бы я ни храбрился, что бы ни говорил, умирать я не хотел и, по правде сказать, боялся.
Покачав головой, Виктория встала, собираясь уходить:
— Мы, по подсчетам Мароша, будем готовы через три дня, — произнесла она и ушла.
Слишком долго пребывать в одиночестве мне вновь не дали. Стоило исчезнуть зову луны, и в коридоре послышался легкий шелест мелких шагов. Спокойствие, нырнувшее в камеру раньше владельца, вынудило улыбнуться и сесть на кровати.
— Здравствуй, вампир, — широко улыбаясь, в мою обитель вошел гоблин. За то время, что мы не виделись, гоблин растерял весь шаманский костюм. Кроме сережек на ухе. Зато обзавелся легкой кожаной броней, скрипевшей при каждом его движении.
— Привет, Сухотор. — поздоровался в ответ, стараясь потянуться не вставая. — Пришел опробовать еще один ключик?
— И да, и нет, — хмыкнул он, — ключик я опробую, но в основном хочу донести до тебя одну интересную мысль. — С этими словами гоблин подошел ко мне и, жестом попросив опустить голову пониже, поскреб-постучал об ошейник. — Н-да, как я и думал.
— Не подходит, — констатировал я выпрямляясь. Обреченный страх перерос в тихую покорность судьбе. Даже разочарования не было, только губы в улыбке расползлись, да и то без участия мозга.
— Нет, но я на это и не рассчитывал, — доверительно сообщил гоблин и, вновь уставившись на меня с непередаваемым выражением лица (скорее с лицом, не передающим выражений), продолжил. — Тебе же я вот что хотел сказать. Я знаю, что ты уже настроился на вечное. Наверняка успел вспомнить всю жизнь и попросить прощения у обиженных. Мысленно, конечно. Но я хочу кое-что тебе подсказать.