Последняя амазонка
Шрифт:
– Во время приступов хазары понесли большие потери… Как видно, они решили дать себе отдых.
– Думаешь будут брать нас измором? – спросила Ярослава.
Красимира пожала плечами:
– Не знаю. Пока не знаю.
– Измором нас не возьмут – у нас запасов на семь лет! – хвастливо проговорил Борислав. – А за это время кто-нибудь придет нам на помощь.
– Семь лет под стенами города хазары стоять не будут, – сказала Красимира.
– Не будут. Они же не сошли с ума?
– Слышала я об их беке Абадии. Иудей жесток, хитер. Если нападает, то не отступает, не добившись своего. Несколько
– Но на что же они тогда рассчитывают?
– Не знаю, пока не знаю.
Шустрый Полыня вмешался в разговор:
– Нутром чую, что они какую-то хитрость задумали.
Ярослава покосилась на него – не в свое дело лезет простой человек, – но проговорила:
– Да. Только – какую?
На ее вопрос никто не смог ответить, и Красимира, поняв, что хазары и в самом деле устроили себе выходной, ушла. При этом она была сильно недовольна, потому что, когда не знаешь, что собирается предпринять враг, жди больших неприятностей.
Величка осталась в башне. Дубыня почти не покидал башню, поэтому Величка, отведя его подальше от остальных, рассказывала ему о ребенке. Хотя они и виделись каждый день, однако у малых детей каждый день происходит что-то новое.
Глава 60
Хотя Абадия и согласился с планом Аарона, однако сомнения у него остались – не так-то просто найти водяную жилу в толще каменистого утеса, на котором была построена крепость. Если это вообще возможно.
«Скорее всего хазарскому войску все же придется уйти от города, так и не взяв его», – думал Абадия.
С таким развитием ситуации он уже смирился.
Разумеется, неудачное возвращение вызовет недовольство хазарской аристократии, подорвет авторитет бека. Впрочем, это особенно не изменит отношение к нему тюркско-аланской аристократии. Да и мадьяр, и кабаров, и многих других племен. Они и так мечтают свергнуть его.
Но пользу из плана Аарона Абадия все равно получал. По крайней мере, пока он будет рыть скалу, осада города не закончится. Это время Абадия может использовать, чтобы обезопасить себя и в первую очередь – срочно осуществить задуманное им перед выходом на войну дело – набрать корпус из надежных двенадцати тысяч воинов-иудеев.
Оставалось только покинуть войско под таким благовидным предлогом, который не вызвал бы подозрения оппозиции.
Такой предлог был – погибший сын Езекия все еще дожидался погребения. По обычаю, его надлежало предать земле на родине со всеми причитающимися царскому сыну почестями.
Но пока велись активные действия, Абадия не мог покинуть войско. Поэтому, чтобы предохранить тело погибшего от порчи, он приказал забальзамировать его и спрятать в специально вырытый колодец.
Но теперь, когда штурм прекратился, Абадия мог покинуть войско. Никто не мог обвинить отца в том, что он хочет произвести похороны сына по положенному обряду. Поэтому Абадия на следующий же день после окончания активных военных действий объявил о своем отъезде и назначил главой войска Манассию.
Перед отъездом у Абадии состоялся тайный разговор с Манассией
Ханукка, понимая, что Абадия, вернувшись в Атиль, непременно займется решением судьбы кагана, предупредил:
– Брат, только не торопись решать судьбу кагана. Кагана нельзя убивать.
Абадия бросил на него внимательный взгляд:
– Что ты хочешь сказать?
– Боюсь, что смерть кагана станет и нашей смертью, – сказал Ханукка.
Абадия, который раньше также пришел к выводу, что смерть кагана только ухудшит его положение, уже успел продумать о том, что делать с каганом. В его голове имелся другой план. Однако о нем еще рано было говорить.
Не поняв предупреждения, Манассия задал вопрос:
– Это почему?
– Потому что у кагана нет наследника. При таких обстоятельствах в случае смерти кагана хазарам придется избирать нового кагана. И правителем Хазарии на это время станет мать кагана, а она ярая язычница и ненавистница иудеев, – пояснил Ханукка и обратился к Абадии: – Понятно, что при ее ненависти к иудеям новым каганом окажется кто угодно, только ни ты, брат, и ни твой сын. И никакой другой иудей.
– Ты мудр, брат. Я согласен с тобой, что нельзя и думать об убийстве кагана, как бы нам этого ни хотелось, – проговорил Абадия. – Мы, напротив, должны беречь его, как себя.
В столицу Хазарии Абадия приехал через три дня.
Первым делом он вызвал к себе Аврахама, которого перед отправлением в поход назначил начальником охраны кагана, и поинтересовался у него, здоров ли каган и не пытался ли кто встретиться с ним.
Аврахам ответил, что, как и приказывал бек, к кагану никто не допускался, кроме парикмахера и портных. Каган здоров и доволен жизнью.
Абадия усмехнулся:
– Так уж и доволен?
– А чем же ему быть недовольным? – сказал Аврахам. – У него есть все, что он хочет: женщины, изысканные кушанья, нарядные одежды.
– И он даже не хочет выйти из дворца? – с сомнением проговорил Абадия.
– Зачем? – спросил Аврахам, и Абадия подумал, что он прав – кагану незачем выходить в мир, которого он не знает и не должен знать, потому что каган – это живой бог, а богам незачем пачкаться общением с грязными существами.
– Пусть так и будет дальше, – проговорил успокоившийся Абадия.
Вся следующая неделя ушла у Абадии на похороны сына.
Хоронили Езекию пышно: облачили в драгоценные одежды; рядом с ним в могилу положили его любимого коня, кувшины с изысканными винами и кушаньями, музыкальные инструменты, рабынь-наложниц, чтобы в загробной жизни ему не было скучно.
Только закончив с похоронами, Абадия поручил начальнику своей личной стражи Давиду, в чьей преданности он не сомневался, потому что тот был таким же иудеем, как и он, срочно набрать из числа иудейской молодежи двенадцать тысяч надежных профессиональных воинов.
Затем он занялся каганом, решив, что пришло время претворить в жизнь свои хитроумные замыслы.
Глава 61
Через неделю после отъезда бека Абадии Аарон сообщил Манассии, что ход дошел до подземной реки. Манассия пошел смотреть на результат работы и увидел, что из шурфа высотой в человеческий рост текла настоящая река.