Последняя Арена 10
Шрифт:
— Да, Истребляющий. По меркам этой локации была проделана колоссальная работа. И хорошо, что ты сумел прервать демонический поток. Задержись ты хоть на полчаса, и потери были бы несопоставимо больше.
— Потери? — я нахмурился. — Ты про обнуленных?
— Да.
— И сколько человек окончательно погибло?
— Можешь проверить почту. Эстер в «Привет из Эльдорадо» вывесила…
— У меня нет почты. Деинсталлировалась.
— Хм. Ладно, — Морти, догадывающийся, как именно это могло произойти, не стал задавать дополнительных вопросов. Его взгляд расфокусировался. — Из значимых потерь первого порядка: четыре атланта, двадцать
— Что значит «первого порядка»?
— Это те, кто гарантированно участвовали бы на Арене, Истребляющий.
— Ясно… А есть данные по всем обнуленным?
— Среди игроков, официально зарегистрированных в российском Содружестве, двести семнадцать тысяч четыреста шестнадцать существ. Среди…
— Стоп! Двести тысяч обнуленных? — опешил я.
— Да.
— Это как? Демоны были не так сильны. Да, их было около миллиона, но они же не возрождались. С помощью магии и телепортов…
— Они были сильны, — припечатал эльф и притронулся к своим ушам, будто о чем-то вспоминая. — И они возрождались. Каждый. Девятнадцать раз. Телепорты не работали. И классовая магия тоже.
Да уж, кажется, я недооценил демоническую угрозу. Плохо, что задержался в артефакториуме, позволяя большему количеству монстров проникнуть на Землю. Но хорошо, что смог уцелеть и захлопнуть порталы в план инферно. В противном случае, видимо, действительно пало бы два континента.
Глава 15
Когда-то давно Кейра говорила, что параметры — всего лишь подспорье на пути силы. До этого момента думал, что моё рыжее чудо преуменьшает значение характеристик. Но оказалось, что, действительно, они если и играют какую-то роль, то самую минимальную: пригождаются, пожалуй, в первые дни прихода системы, ну и в пространственных брешах.
Обычное зелье регенерации полностью заменяет целостность. Некоторые артефакты — не особо редкие и не слишком дорогие — способны как перекрывать возможности арканума, так и замещать перцепцию. Снадобья могут усилить тело до таких пределов, что моя мощь в сравнении с ними просто пасует. Из по-настоящему полезного остается только хаотический гриндер, который увеличивает время действия отражения урона, снижает откат этого же умения, а также дает дополнительный модификатор опыта от мобов и получаемых в порталах сигилов — но и с ним не всё так гладко.
Ещё, пожалуй, я неверно оценивал силы игроков, занимающих первую тысячу рейтинга. Считал, что справлюсь чуть ли не с любым из них, но теперь возникли большие сомнения. Всё дело в количестве системных возможностей: пассивных способностей, активируемых талантов, заклинаний иных школ, аур. Вполне возможно, что у наших топов в резервах имеются сотни всевозможных навыков, начиная от атакующих и защитных, заканчивая шпионящими, усиливающими или вовсе — бытовыми.
Жизнь — странная штука. Какой-либо справедливостью здесь и не пахнет. Казалось бы, что за восемьсот восемьдесят один день я приобрел неплохой набор умений, коих у меня насчитывалось порядка трех десятков, но за последние сутки я увеличил это значение почти в два раза. Все их, конечно, ещё предстоит выучить, поэтому сейчас я в очередной раз и направляюсь в обыкновенный данж.
Статус Истребляющего, а также три пункта в известности я мог бы назвать условностью, если бы не два «но». Во-первых, значительно увеличился ассортимент предлагаемых товаров,
Во-вторых, я обзавелся неким подобием игрового интернета, просветившим меня по множеству вопросов: речь, естественно, про Морти. Иномирец почти не был связан непонятным равновесием, поэтому мог свободно помогать игрокам и делиться информацией, на распространение которой не стоял запрет. Хотя загвоздка всё же имелась: раздать кучу предметов на миллиарды опыта, например, не представлялось возможным, так как игроки обязаны добиваться всего сами. Однако Морти жаждал помочь Истребляющему, а после того, как узнал, что я уже являюсь участником Арены, так и вовсе взялся за составление плана моего развития.
Забавно, что Кейру — внучку правителя множества локаций, древнее и мудрое существо, Великую, приводящую в трепет миллиарды игроков — я воспринимал только как мою любимую женщину, с которой меня связала неведомая сила. Общаясь с Морти, я осознал, какая пропасть в житейском плане лежит между людьми и тысячелетними игроками.
Эльф не использовал никаких системных влияний, но я и не заметил, как выболтал почти всё, о чем хотел бы умолчать (после чего иномирец в очередной раз напомнил, что обнуляться не планирует и всё, о чем я поведал, останется с ним).
Морти посоветовал забыть про развитие истинной нулевой зоны. Причина проста: блуждающая локация. В неизвестном мире время могло как замедлиться, так и двигаться с ужасающей скоростью. Эльф не исключал, что переместившись туда, уже через миг я буду призван на последнюю битву.
Кроме того, рекомендовал забыть и про восстановление Пушистой Хрени. Всё из-за той же блуждающей локации, плюс из-за сложностей с аномалией на восточном побережье бывшего Китая.
Для того, чтобы покинуть аномалию, не требуется обладать особыми навыками или большим уровнем: нужно всего лишь пройти по одному из шести проходов, рядом с которыми располагаются слепки с флорой и фауной Земли. Один путь относительно безопасный. В конце игрок получает какое-нибудь простенькое умение, а также может собрать бесполезные ремесленные ингредиенты. Бесполезные для других, но не для меня.
Что же происходит в других пяти проходах остаётся неизвестным, поскольку не угадавшего верную дорогу игрока ждало обнуление. Проходы, естественно, были непостоянными. Интуиция в том месте не работала. Характеристики, предупреждающие об опасности, тоже сбоили. Узнать что-либо при помощи рентгеновского зрения или других системных причуд не представлялось возможным. В общем, аномалия напоминала стандартную русскую рулетку, в которой в шестизарядный револьвер вставляли пять патронов, и шансы, понятное дело, были далеко не на стороне игроков. Оставалось полагаться только на несуществующую удачу. Но статистика говорила сама за себя — восемьдесят три процента человек погибало.