Последняя битва
Шрифт:
Кейн медленно подошел к самому изголовью, долго смотрел в глаза Лилит, пытаясь понять, что движет зрачками. Это мог быть нервный тик или непроизвольное движение во время сна. Потом Кейн осмелился проверить реакцию зрачков на свет и посветил фонариком ей в глаза. Лилит зажмурилась. Прямо как живая!
И тогда, снова смерив взглядом показатели мониторов, демонстрирующих размеренный пульс, нормальное давление и температуру тела, Кейн наконец спросил:
— Ты понимаешь, где находишься?
Лилит молчала, смотрела на Кейна, слегка хмурясь, потом что-то задвигалось в глотке, и я едва
— В больнице? — хрипло прошептала Лилит.
Мы с Тесс вцепились в плечи друг друга, затрясли друг друга, а потом еще и пощипали, чтобы проверить реальность на реальность.
Кейн посмотрел на нас и заулыбался. Судя по размеру этой улыбки, он был в восторге!
— Ну здравствуй, Лилит. Мы так долго ждали твоего пробуждения, — произнес он.
Женщина нахмурилась и произнесла:
— Лилит?
Кейн тут же сообразил и заулыбался еще шире.
— Прости, мы не знали твое настоящее имя и назвали Лилит. Как тебя зовут?
Женщина сглотнула и ответила:
— Роуз… кажется.
Она зажмурилась и добавила:
— Все в каком-то тумане. Я … я… я потеряла память?
— Очень надеюсь, что нет.
— Хочется воды…
Я тут же подбежал к раковине и налил воды в стакан, а потом поставил в окошко камеры и закрыл дверцу. Кейн взял стакан с другой стороны бокса и предложил Лилит. Для Роуз! Черт! Ее зовут Роуз! У нее есть имя, и она его помнит! Кейн чуть приподнял Лилит (черт!), она двигалась очень медленно, как будто болело все тело, а может так и было, и осушила стакан в три глотка, не понимая, почему вода проливается мимо губ.
— Ох, я такая неуклюжая, простите, — прошептала она, а потом снова без сил упала на подушку.
Бедная женщина не понимала, что с ней приключилось, она еще даже не осознала метаморфозы, произошедшие в ее организме. Сыворотка не творила чудес, а потому длинные острые когти на руках и ногах у нее не отвалились, а были заботливо спилены Куки и Хайдрун, которым для этого пришлось научиться пользоваться болгаркой. Это был самый брутальный педикюр, который я когда-либо видел. Пасть Роуз все также принадлежала хищнику: отсутствие жевательных зубов, вместо них из пасти с растянутой вокруг челюстей кожей, прикрывающей окрепшие жевательные мышцы, торчали десятисантиметровые клыки — потому она и не могла больше пить как человек. Она бы даже стакан не смогла взять из-за когтей. И оттого зрелище это было донельзя удручающим и печальным. Я ждал этого момента последние десять лет, представлял, как буду праздновать победу науки над заразой, вечеринку, фейерверк, подгоревший и недоваренный праздничный торт Свена. Но я даже не мог подумать, что это торжество победы будет наполнено горечью и соболезнованием. Мне было жаль Лил… Роуз. Она ведь до сих пор не осознавала, кем она стала.
— Роуз, что последнее ты помнишь? — Кейн начал тяжелый путь возвращения Роуз домой.
— Даже не знаю…
— А семья? Помнишь кого-нибудь?
Роуз задумалась, а через минуту выдала:
— Помню детей… Нико… Николь, кажется. И Люк. Да. Николь и Люк. Им по шесть лет. Двойняшки.
Мы напряглись. На шее Роуз висел кулон, в котором прятались две фотографии ее детей. Именно воспоминание о детях помогло несовершенной
Вот и сейчас самое первое, что вспомнила Роуз — дети. Это и есть самое яркое воспоминание ее жизни.
— Они здесь? — спросила Роуз.
И тут мои глаза увлажнились. Даже Тессу это зрелище не оставило равнодушным. Она уставилась в пол, пряча слезы.
Кейн ответил не сразу, он тоже набирался храбрости рассказать Роуз все.
— Роуз, какой сейчас год? — спросил он, подбираясь к правде.
На этот раз Роуз молчала дольше и хмурилась усиленнее. Она молодец. Изо всех сил пыталась восстановить потерянную память.
— Двадцать девятый. Ноябрь. Да. Ноябрь двадцать девятого, — ответила она неуверенно.
— Помнишь Вспышку?
Роуз задумалась, и произнесла:
— Кажется, да. Помню суету. Много военных в городе.
А потом на ее лице мелькнуло озарение.
— Я заразилась? Я болею?
Кейн едва заметно кивнул. Роуз тяжело вздохнула.
— Тогда почему вы сидите здесь без защиты? Вы не боитесь заразиться?
Господи, она такая заботливая, она такая умная!
— Ты, можно сказать, вылечилась, — неуверенно ответил Кейн.
Он не знал, что говорить, да и никто из нас не знал. Мы миллион раз представляли этот момент, а он все равно пошел по сценарию миллион первого.
Роуз немного расслабилась и даже выдавила подобие улыбки, а потом Кейн как рубанул:
— Сегодня две тысячи семьдесят второй год.
И дальше рубить стало легче. Кейн рассказал обо всем: об эволюции вируса, об уничтожении городов, о новом этапе жизни в подземельях, о долгих годах поиска ответов, вскользь упомянул об ИКЕЕ — Роуз уловила знакомое название и заметила, что ей нравилась кушетка Хемнэс. А потом он подвел ее к настоящему моменту.
Они долго сидели молча, Роуз разглядывала свой кулон, щелкала застежкой, ей давалось это с трудом, потому что трансформация тела затронула каждый мускул, но больше всего это было заметнее в конечностях: они стали длиннее и мощнее. Толстые пальцы едва ли теперь могли справляться с такими изящными предметами, как бижутерия. Цепочку точно не застегнет. Да блин, даже я не всегда могу застегнуть цепочку на шее Куки, что уж про Роуз говорить. Она сидела на кровати и разглядывала свои руки и ноги, скорее озадаченно, нежели с отвращением. А потом в какой-то момент произнесла:
— Я немного устала. Хочется поспать.
Кейн сочувственно закивал, понимая, что спустя сорок лет сна, она не захочет засыпать еще очень долго.
— Хочешь, с тобой кто-нибудь останется?
Роуз наконец взглянула на нас, смотрящих на нее как посетители зоопарка через стекло. Она знала о нашем присутствии все это время, просто не придавала тому значения.
— Нет. Я хочу побыть одна, — ответила женщина.
Кейн не стал спорить, показал ей кнопку вызова ассистента из соседней комнаты, и покинул бокс.