Последняя битва
Шрифт:
— Потерпи, девочка. Потерпи. Я что-нибудь придумаю, — мысли метались, а ноги подкашивались. Он должен что-то придумать, а что? Он сам едва на ногах держится. Винар смотрел на торчащую из тела девушки стрелу и пытался определиться, как её лучше удалить.
— Помочь? — друг не обернулся на вопрос Миры. Он сделал вид, что ничего не услышал. Но она не отставала. Подойдя ближе, она дотронулась до его плеча. Может, сил у Винара и не было, но подскочил он точно ужаленый. Позади него стояла Мира. Зверь. Он застыл, не зная, что ответить. — Она в шоке. Нужно вынуть стрелу. Я спрашиваю, помочь? — сердце колотилось. Мила ранена. Столько крови! Мира видела, что та почти ничего не соображает. А Винар ей не верит. — Эй! Что ты застыл? Я
— Мира, я не слышу, — глядя на подругу, ответил Винар. Мира слабо улыбнулась. В любое другое время Винар ни за что бы не признался. А сейчас у него нет выбора. Впрочем, у неё тоже. Она смотрела другу в глаза и положила руки ему на голову, прикрыв ладонями уши. Это очень просто.
— Слышит мышь и сова, и болотная змея, кот и кошка, и ты немножко. Так и ты, каковым родился, с каким слухом покрестился, с этого часа и моего наказа слышать будешь. Бывать по-моему… Лучше? Только голова будет немного болеть. — Винару голос подруги показался райским. Мира улыбалась, но заметно побледнела. Оба друга посмотрели на Милу. Ей было совсем худо. — Я хочу помочь.
— Давай, — решился друг.
— Иди сюда, — вместе с Винаром она приблизилась к стенающей Миле. Та была в бреду. Она открыла глаза и мутно обвела ними друзей. Мира дотронулась до лба подруги. — У неё жар, — дальше Мира коснулась раны. Она едва дотронулась до ткани, а Мила выгнулась и закричала от боли. — Нужно вынуть стрелу. Винар, у меня силы не хватит. Ты должен сломать её. — Винар посмотрел на Миру. "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь". Он взялся за стрелу и… переломал её пополам. Мила резко открыла глаза, закричала, и, увидев подругу, попыталась отодвинуться. — Тише, малыш. Я хочу помочь. Мила, я хочу помочь! — почти криком убеждала Мира. Похоже, ей придется долго реабилитироваться. Подруга ей не верила, но рядом был Винар, а ещё эта боль. Она перестала отодвигаться и приготовилась. — Милочка, Мила… Сейчас будет очень больно. Слышишь? Винар, стрела застряла. Наконечник застрял в мягких тканях. Ей очень повезло.
— Нужно вынуть.
— Нет, — помотала Мира головой. — Нужно вдавить.
— Что?! — опешил друг.
— Нужно сильно вдавить, чтобы иметь возможность вынуть стрелу. Она зашла слишком глубоко. Если вынимать, можно попросту вырвать кусок мяса, задеть сосуды. Видишь? — она показала на огромный синяк на противоположной стороне от раны.
— Вот чёрт!
— Не чертыхайся. Когда я скажу: "Давай", втолкнёшь её глубже. Мила, будет больно. Будет больно. Держись. Когда я скажу: "готова", будет очень больно. Ты слышала? — подруга смотрела на Миру широко раскрытыми глазами. Её трясло. — Мила, будет ещё больнее. Когда я скажу: "готова", будет очень больно. Давай! — крикнула она Винару, и тот с силой вдавил стрелу и тут же выдернул её второй рукой. Мила выгнулась дугой. Из раны на Миру и Винара хлестнула кровь, выпачкав одежду. Мила закричала.
— Отойдите от неё! — Мира и Винар оглянулись. У порога двери стояла охрана. Малец, с которым Мира имела удовольствие познакомиться, всё же внял её совету. На её же голову. Сейчас вооружённые ребята стояли у дверей. Перед ними была картина: окровавленная Мила на диване. А возле неё обезумевшая Мира и Винар… в крови.
— Чёрт, Винар, нужно остановить кровь! — Мира закрыла рану ладонью.
— Не прикасайтесь к ней! — гремела стража.
— Пошли вон! — почти оскалилась Мира. — Винар, убери их! Убери их, они мне мешают! — почти истерически зашипела Мира.
— Хорошо, — коротко ответил друг. Он уже взял себя в руки. Он был слаб, и его глаза потемнели. — Шёагонхёи ёансэ илаёймё! — Винар резко махнул рукой, и волна силы отнесла ребят
— Хорошо. — Мира разорвала блузу Милы и, оторвав от неё кусок, приложила к ране. Она что-то шепнула. — Винар, дай вина, — друг подал кувшин.
— Может, лучше бы спирта, воды? — неуверенно спросил он, видя, как Мира вымачивает в вине ткань.
— Лучше. Но ни того, ни другого сейчас нет. Эта вода не годится. Я только оботру рану. Это сухое. — Мира склонилась над раной и положила на неё руку. Она почти не касалась тела. Другую руку она положила Миле на лоб и зашептала скороговоркой, — Ехал человек стар, конь под ним карь, по ристаньям, по дорогам, по притонным местам. Ты, мать-рудажильна, телесная, остановись, назад воротись. Стар человек тебя запирает. На покой согревает. Как коню его воды не стало, так и тебя, руда-мать не бывало! Пух земля, одна семья, будь по-моему! — по мере шёпота Миры, Мила успокаивалась. Она просто впадала в беспамятство. Оба амулета переливались тон в тон. — Всё. — Мира устало села возле подруги. — Кровь я остановила. Теперь нужно рану перевязать.
Винар распахнул двери и увидел, как очухавшаяся детвора начинает отползать. Винар распорядился принести бинты и его сумку. Через некоторое время, несмотря на страх, его просьба всё же была выполнена. И пока Мира аккуратно перевязывала Милу, которую Винар напоил своим сонным снадобьем, он устало наблюдал, как у неё трясутся руки. Она и сама стала выглядеть неважно. Подруга заметила его взгляд.
— Это тоже стоит усилий. Нужно отнести её на нормальную кровать и отдохнуть.
Через некоторое время можно было наблюдать совсем другую картину. Мила, перевязаная и опоеная зельем, спала на кровати. Возле неё на креслах отдыхали два друга. Винар был бледен. Он просто провалился в сон. Не слышал ничего и никого. А Мира была истощена физически. Спать ей не хотелось, но это было необходимо. Она видела, какими взглядами её одаривал Винар. Видимо, используя силы на другое заклинание, она сбросила Паранджу. А вид у неё был не из лучших. Мира откинулась на спинку кресла и попробовала максимально расслабиться. Нужно восстановить силы.
******************************************
Анри был не на шутку обеспокоен. А когда он беспокоился, то начинал злиться. Злился он не часто, но по-крупному. Если с ним не соглашались, то упрямился до последнего, если спорили, настаивал на своём. Ну, а если спор заходил слишком далеко… В общем, Анри был просто взрывоопасен.
Однако сейчас его злость была направлена на другое. Он искал объяснение тому, чего понять не мог. Он смотрел на друга… и впервые не узнавал его! Аслан прибавил в возрасте. И конкретно! Один час стоил ему нескольких лет. Анри спешил в замок и боялся, что не успеет. Туда было часа два-три ходу, но учитывая нынешние обстоятельства… Короче, друзья торопились, как могли.
Аслан разговаривать отказывался. Он насупился и молчал. Анри тоже молчал, потому что не знал, что сказать. Нет, некоторые методы ему, конечно, были известны, но для этого стоило поспешить.
"Время чрезвычайно важный фактор. Это бескрайняя, многомерная величина, изменяющаяся в любых направлениях и вариациях. У времени всё распланировано. Любые действия и затруднительные ситуации. Наступает момент, и срабатывает план. А если помешать, вырезать, приостановить, то неминуем ответный удар, — мелькали мысли у Анри. Это он знал, об этом он слышал, читал. Только толку-то? Вот он рикошет. Никогда не знаешь, куда ударит отдача от заклинания. — Что же делать?". Пока Анри думал, Аслан старел. Его виски успела покрыть седина, а на лице прибавилось морщин. Сейчас ему уже нельзя было дать даже сорок. Да и чувствовал себя он паршивенько. Под стать возрасту. Показались башни замка. Наконец!