Последняя битва
Шрифт:
Надо сказать, ни в мыслях, ни в желаниях князь не был настроен столь же решительно, как в словах. Где-то внутри остро и горячо плескалось сожаление, что гонец не опоздал хотя бы на несколько дней, когда берега Гышпании уже остались бы за кормой ушкуя и уже никто ничего бы изменить не смог. На поверхности же ворочалось огромное желание плюнуть на все — и уплыть. Царь далеко, прочие люди про его грамотку и не узнают ничего. Уплыл с семьей — и концы в воду.
Однако же вслух русский боярин ничего подобного сказать, разумеется,
— Пошли в трапезную здешнюю, Юрий Семенович? — вздохнул Зверев. — Велю слугам созвать всех для сего известия. Ждать, увы, мне некогда.
Уже через полчаса в главной зале замка собралась вся большая семья, родившаяся после свадьбы русской княжны и испанского гранда. Не понимая, в чем дело, молодые тревожно переглядывались, и Андрей поспешил внести ясность, кинув на стол свиток со сломанной печатью:
— Государь меня отзывает. Соскучиться не мог, не так уж сильно любит. Стало быть, правда нужен.
— Батюшка, а как же наши приготовления, экспедиция, планы общие?! — вскинулся Ермолай.
— Положим, сестра твоя, моя дочь, — склонил он голову в сторону Пребраны, что стояла, как всегда, крепко сжимая ладонь Карла, — свой путь избрала, обет верности в храме давая. Что до остального… Сил в дело общее и вправду вложено немало. Посему… Ты, сын мой, в новики не вписан, клятвами не связан. Сам решай, со мной помчишься о беде государевой узнавать али за делом нашим последишь моим именем?
— Я? — вскинул голову княжич. — Я, батюшка… Не знаю даже.
— Не понимаю тебя, сын. Настал час выбора, и я не хочу делать его вместо тебя. Тебе уже шестнадцать. Ты мужчина. Пришло время самому принимать решения, от которых зависит твоя жизнь.
Ермолай сглотнул, облизнул мгновенно пересохшие губы. Андрей не торопил его, понимая, какая жестокая буря желаний, мыслей, надежд и страха бушует в его разуме. Наконец княжич Сакульский кивнул:
— Прости, батюшка… Столько сил в поход наш вложено, столько с ним надежд. Трудно мне разом от всего отказаться. Опять же, и Пребране тоскливо будет ни единого знакомого лица рядом больше не видеть.
— Ну почему «прости»? — подошел к нему Зверев. — Все верно. За сестрой присмотреть, дабы обиды не было. За тем, чтобы серебро наше зря не разбазарили, чтобы род князей Сакульских долю достойную от побед будущих получил. Ты все решил правильно. Все правильно, сын.
Князь обнял ребенка, с этого часа вступающего на стезю взрослого мужа. Пользуясь паузой, прокашлялся князь Друцкий:
— Я так мыслю, Андрей Васильевич, спешка у тебя в деле твоем великая?
— Да уж, придется поспешить, — обернулся к нему Зверев.
— В скором да дальнем пути от женщин тягость одна, княже. Я так мыслю, тебе самым разумным будет
— Да, батюшка, — встрепенулась Арина. — Истину дядюшка глаголет, одному тебе куда как легче управиться будет!
Мысли и желания обоих князь Сакульский понял отлично и согласно кивнул:
— Верно. Одному мне будет проще.
Гранд Игулада-де-Кераль высказался последним, резко кивнул головой.
— Что? — повернул голову к сыну Андрей.
— Он желает выразить свое уважение твоей чести, батюшка, — пересказал Ермолай. — Клятва верности священна для каждого дворянина. Он горд иметь своим братом столь беспорочного человека и с нетерпением будет ждать твоего… Как это сказать? Когда вы с ним, и мы все тоже снова окажемся вместе.
Путь домой
Прощались долго и тяжело. Все же расставание было нежданным и зло рушило общие планы. Андрей лихорадочно пытался донести до сына, внезапно оказавшегося старшим со стороны князей Сакульских, как нужно вести намеченное дело, чтобы и владения расширить, и от местных жителей преданности добиться, а не вражды. Как добром закупленным распоряжаться. Старался урвать как можно больше минут близости с женой, запомнить надолго уплывающую старшую дочь, призвать к уму-разуму дочь младшую. Но разве вместишь в пару дней все то, чему нужно посвящать годы?
Через два дня после получения грамоты вместе с Пахомом, Ильей и одним из слуг гранда он выехал из ворот замка. Знающий местные дороги и язык слуга проводил их до Кордовы. Лошадей путники не жалели и промчали этот путь всего за пять дней. Слуга с еле переставляющими ноги скакунами повернул назад, а князь с холопами поднялись на ушкуй, к счастью полностью снаряженный и готовый в путь. Вниз по-течению Гвадалкивира корабль промчался со всей стремительностью, на которую был способен, и уже через день вышел в море.
Испания разбаловала князя извечным теплом, однако он помнил, что на Руси как раз сейчас трещат убийственные морозы, а все реки и прибрежные моря скованы толстым прочным льдом. Поэтому править приказал не к дому, и не в лапы осман, успевших прибрать в свои руки все Черное и половину Средиземного моря, а на север. Туда, где, если верить полузабытым учебникам детства, течет теплый и довольно быстрый Гольфстрим. Разумеется, уходить далеко от берега было решением рискованным — однако в открытом море не нужно бояться скал, мелей, внезапного поворота берега. А значит — можно смело мчаться под всеми парусами не только днем, но и ночью.