Последняя битва
Шрифт:
Но первым сподвижником Локи сделался Ри Ма, принявший имя Аримана, хайлендер-долгожитель, почти не уступавший ему возрастом. Народ Ри Ма происходил от белых и желтокожих, уцелевших в период Смерти в Сайберне, а также в степях и плоскогорьях, лежавших к югу от зоны лесов. Со временем их потомки расселились в огромной речной долине, носившей древнее имя Аймор; так же звалась и страна на океанском берегу, обширная территория, богатая сырьем и плодородной почвой. Айморцы были людьми энергичными и суровыми; задолго до рождения Аримана они уничтожили лемутов в своих пределах, а заподозренных в злом колдовстве бросали в жерла вулканов или на съедение огромным полуразумным
Кали, третий член Теона, нашлась через пять веков в индийских джунглях, среди развалин древних храмов, в собственном княжестве, где ей служило хищное зверье и лемуты, произошедшие от местных обезьян. Ей не грозила гибель в жерле вулкана, на власть ее никто не покушался, и в княжестве царил порядок: люди-рабы трудились, кормили лемутов и трепетали перед владычицей-ведьмой. Она, однако, не была хайлендером, как Локи и Ри Ма, а потому ее не пришлось уговаривать — в сравнении с бессмертием княжество в джунглях шло по цене соломы.
Последним приобретением Теона был Нергал, синекожий карлик, любивший своих соплеменников не больше, чем Ри Ма. Но айморцы, в отличие от синюков, были слишком сильным и многочисленным народом, так что справиться с ними Теон еще не мог — или, возможно, не хотел, предпочитая не убивать прибрежных обитателей, а обратить со временем в рабов. Такая перспектива, касавшаяся в равной степени и айморцев, и метсов, и остальных разумных рас, была вполне реальной, ибо с каждым новым членом мощь Теона возрастала вдвое; к тому же не стоило забывать об излучателях «Аргуса».
Эти четверо в самом деле готовились править Землей, и править вечно, о чем намекали их имена, принадлежавшие злобным древним демонам. Иеро не знал, какие народы придумали их и поклонялись им в далеком прошлом, но брату Альдо припоминалось кое-что, хранившееся в архивах эливенеров. Смутно, очень смутно, так как имена былых божеств, покрытые тысячелетней пылью, преданные забвению, исчезли из человеческой памяти и отыскать их удавалось лишь в редкостных старинных книгах. Впрочем, Альдо был уверен, что Кали символизирует Смерть, а Локи — Ложь; и хотя он ничего не помнил про Нергала с Ариманом, не приходилось сомневаться, что оба были достойными спутниками лжи и смерти.
Налетел ветер; листья лозы, оплетавшей беседку, зашелестели, струя фонтана над прудом дрогнула и рассыпалась мириадом алмазных капель. Эливенер склонил голову, и его седая борода защекотала щеку Иеро.
— Ты говоришь, мы сможем это сделать. Но что же именно? Что ты задумал, пер Иеро Дистин?
— Объединить два наших разума и нашу силу! — В возбуждении священник стиснул кулаки. — Помнишь, отец мой, ты как-то сказал, что мы умеем столь немногое! Мы посылаем слова и образы на тридцать миль, мы воздвигаем ментальные стены и сражаемся с помощью мозга… Но мы никогда не пытались перенести свой интеллект в сознание другого человека или объединиться с ним в ментальной сфере. Мы даже не знали, что такое возможно! Но я научился этому. Я могу скопировать частицу собственного «я» и бросить ее в чужой разум, как камешек в воду… Я помещаю в эту частицу все, что захочу: свои воспоминания, мысли, чувства или определенный приказ… Вот первый шаг к объединению, к тому, чтоб увеличить нашу силу, сковать защитный доспех и меч. Это непросто, но я уверен, что мы добьемся своего. Раз получилось у Нечистого, получится у нас. И тогда…
Брат
— Опасный план, мой мальчик, очень опасный. Не думай, что я боюсь смерти или ментального порабощения — для меня второе сводится к первому, а смерть не так уж страшна, если знаешь, как ее призвать и сделать милосердной… Но я хочу, чтоб мы победили, а не погибли зря. И в этом смысле… хмм… должен признать, твой план меня пугает.
— Другого у меня нет, — с мрачным видом заметил Иеро.
— Тогда обдумай его получше и постарайся ответить на кое-какие вопросы. Нас двое, их — четверо, а это значит, что они сильнее нас. Опыт тоже на их стороне; за долгие годы они притерлись друг к другу, как черенок к лезвию ножа, и мысль, объединяющая их, направлена к уничтожению. А я… я не воин, а эливенер! Не уверен, сын мой, что пожелаю смерти даже своему врагу… нет, не уверен!
— Но ты убивал… там, у Внутреннего моря, в затонувшем городе… ты вызвал огромную рыбу, перевернувшую судно слуг Нечистого…
Лицо брата Альдо страдальчески сморщилось.
— Я заставлял убивать, сынок. Заставлял! Большая разница в сравнении с тем, когда уничтожаешь живое собственной рукой… Или мыслью, что тоже самое. — Нахмурившись, он признался: — Я чувствовал бы себя уверенней, если б эта схватка не сулила смерть для проигравшей стороны. Возможно, какая-то другая альтернатива добавила бы мне стойкости.
— Тут нет другого выбора — или мы, или они. И если мы проиграем…
С минуту они молчали, глядя друг на друга словно пара рыбаков, соображающих, как справиться с акулой. Потом брат Альдо произнес:
— Если б нам удалось их разделить…
— Если б Горм и мастер Гимп могли сражаться мыслями…
— Если б у нас были два Иеро! Бесполезные фантазии, сынок, и ты это знаешь не хуже меня!
Снова наступила тишина. Уставившись взглядом в пол, Иеро думал о Горме, который скитался где-то в горах полуострова, и о сидевшем в Питомнике Гимпе. Скорая опасность им как будто не грозила, даже капитану. Над ним, а прежде — и над братом Альдо, вели эксперименты, но не мучительные; возможно, их целью являлось создание новых клонов, а также попытка раскрыть секреты долгожительства. Во всяком случае, биологи, копии Аримана, проявляли к брату Альдо особый интерес.
Он был взаимным, так как подобная форма жизни, произведенная искусственным путем и не способная к естественному размножению, казалась Альдо чем-то необычным, не зафиксированным в анналах эливенеров, а значит, подлежащим изучению. Ему вспоминалось, что в старинных записях была кое-какая информация о клонировании, но до Смерти человека как будто не воспроизводили целиком, выращивая лишь органы и ткани для замены больных и с целью омоложения. Впрочем, сведения об искусственных людях могли держаться в тайне — ведь древний мир был переполнен тайнами, из коих, как полагали в те времена, произрастает мощь государств и армий.
Эливенер поднял голову, задумчиво рассматривая Иеро — так, словно видел его в первый раз.
— Ты утверждаешь, мой мальчик, что научился копировать частицу своей сущности и помещать ее в разум другого создания… Значит ли это, что ты способен изготовить свой двойник, такого же воина-телепата? К примеру, из Девятого или другого твоего слуги?
— Нет, к сожалению… Эта попытка убьет их, так как полная смена сущности невозможна. Чтобы передать все — все, чем я владею, что спрятано здесь, — Иеро коснулся пальцем виска, — нужен чистый мозг, то есть разум, лишенный собственной индивидуальности. Такой, как у младенца или новорожденного клона.