Последняя битва
Шрифт:
Колдун с плачем отпрянул назад и увидел в белом свете торжественный силуэт.
Кто-то шел к нему.
Антессер пытался узнать шедшего, но не мог. Яркий свет бил ему в глаза, и они наполнились жгучей болью и залились слезами. А силуэт приближался и становился все ближе и ближе. Пока не превратился в молодого красивого юношу, одетого в роскошные одежды египетского царя. Это был юный фараон. За ним медленно и осторожно вышагивали пять прекрасных белых лебедей. Антессер открыл от удивления рот, когда их увидел.
– Здравствуй, Антессер, – сказал фараон. – Я рад тебя видеть. Ты хорошо выполнил мое
– Кто ты? – прохрипел Антессер. От бьющего на него белого света он не мог прямо стоять на ногах, и был почти на коленях, искривленный и согнутый силой света.
– Кто я? – переспросил царственный юноша и улыбнулся. – Я Вечный Фараон. У меня много имен. Я Аменхотеп и Рамсес, Эхнатон и Хеопс, Александр Великий и последний из Птолемеев. Я повелеваю существованием людей и животных, птиц и рыб, земли и неба, воды и огня. Я Повелитель!
– Что ты хочешь от меня?
– От тебя? – Юноша усмехнулся. – От тебя я уже ничего не хочу. Ты уже все сделал. Ты построил для меня мост из одного времени в другое. Мне надоел Египет. Здесь стало совсем скучно. Моя глупая сестрица Клеопатра хочет быть царицей, пусть ею будет. Ее ждет плохое будущее. Римляне придут править Египтом. Они мне тоже не нравятся. Слишком рациональны. Моя магия задохнется среди них. И я не хочу быть императором. Так они будут называть своих правителей. Слишком хлопотно. К тому же нравы у них совершенно дикие. Нет, я отправлюсь в другую страну. Там живет волшебство, и там мое место. Я вижу дорогу в нее. А это кто?
Фараон посмотрел в небо и увидел летящего Войдрага.
– Это дракон, – со страхом ответил Антессер. – Это мираж. Его сюда принесла буря. Настоящий дракон намного дальше. Но он тоже скоро будет здесь.
– Какая красота! – воскликнул фараон. – Что за буйная фантазия породила тебя? Вот в кого вы превратитесь! – Последние слова он предназначал для своих лебедей, которые топтались у его ног. – Вот на ком я предстану перед своими будущими подданными. Вперед же!
И пройдя, мимо раздавленного Антессера, он стал подниматься прямо по воздуху в небо. Лебеди за ним.
– А что будет с миром? – закричал ему вслед Антессер.
– Мир взорвется, – не оборачиваясь, ответил юноша. – Он обречен. Останется только Страна Остановленного времени. Когда это случится, я буду уже там. Так что мне все равно.
– А что будет со мной? Спаси меня! Возьми меня с собой! Я буду твоим рабом! Не оставляй меня здесь! Я не хочу умирать! – кричал вслед уходящему Антессер.
– Не могу. Дорога слишком узка для двоих. Я уйду один. А ты можешь попросить помощи у Сфинкса. Он поможет тебе. Крикни ему: «Великий Сфинкс, обрати на меня твоего раба свой царственный взор!», и когда он обратит на тебя свой взор, посмотри ему в глаза.
Фараон уходил все дальше и дальше, поднимался все выше и выше, и с каждым шагом он становился прозрачным, потому что наполовину он был уже в другом времени. А при последних своих словах он криво усмехнулся и исчез. Вместе со своими лебедями.
– Будь ты проклят! – успел крикнуть ему Антессер. – Будь ты проклят! Обманщик. Ты использовал меня для своих гнусных целей. Для тебя я разрушил весь мой мир. Мне больше нечем править и повелевать!
И Антессер упал на холодные плиты пирамиды Хеопса и громко зарыдал.
Но
И колдун испугался. Он очень испугался, потому что понял, что минуты его жизни сочтены, и если он не успеет, то отправится к своим колдунам и ведьмам в жерло страшной воронки.
А этого ему не хотелось.
Антессер вскочил на ноги и стал судорожно оглядываться по сторонам в поисках сфинкса. Он вспомнил последние слова фараона и решил спастись. Чтобы было лучше видно, ему пришлось вскарабкаться до вершины пирамиды. Все свое колдовское искусство использовал Антессер для этого. И если летать он уже не мог, то полз по пирамиде, как муха. Или, вернее сказать, как паук. Карабкался, хватаясь за поверхность плит руками и ногами. Наконец он оказался на верхушке пирамиды и стал судорожно оглядываться по сторонам. Он попытался встать на ноги и выпрямиться, но не смог. Что-то удерживало его. И Антессер остался по прежнему скрюченным и каким-то придавленным.
Ему не пришлось искать долго. Сфинкс был совсем рядом. Он был следующий на очереди и находился в предпоследнем круге воронки. Его бесстрастное лицо смотрело прямо на Антессера. Он увидел каменное изваяние и радостно захохотал. В его душе вспыхнула надежда на спасение.
– Великий Сфинкс! – закричал Антессер. – Обрати на меня твоего раба свой царственный взор!
Как только он произнес эти слова, пирамида под ним вздрогнула, и от нее откололся сразу огромный, чуть не треть ее самой, кусок. Откололся и исчез в жерле воронки. От сотрясения Антессера еще плотнее прижало к пирамиде. Он, казалось, хотел вжаться в нее.
Сфинкс медленно начал открывать глаза.
– Проклятый фараон не обманул меня! – истерически захохотал колдун. – Сфинкс спасет меня.
Антессер заискивающе стал глядеть в открывающиеся глаза Сфинкса.
– Сфинкс спасет меня! Сфинкс спасет меня! – судорожно бормотал он.
Но чем шире открывались глаза Сфинкса, тем тяжелее становилось Антессеру. От глаз изваяния пошел яркий оранжевый свет, и от этого света было нестерпимо больно. Этот свет прижимал Антессера к камню все крепче и крепче. Вот уже стало невозможно пошевелиться.
Радость Антессера сменилась великим ужасом.
Он хотел отвести взгляд и больше не смотреть в глаза Сфинксу, но уже не мог. Оранжевый взгляд светящихся глаз, не отпускал его от себя. Приковал крепче чем самые надежные цепи.
Антессер дернулся несколько раз, понял, что уже ничего не сможет сделать, чтобы избавиться от наваждения, и дико пронзительно закричал.
Глаза Сфинкса полностью открылись.
На кричащего и извивающегося колдуна хлынули оранжевые лучи. Словно направили прожекторы. Потом такие же, только синие лучи вырвались из жерла воронки и тоже облили Антессера своим светом. И из черного входа пирамиды Хеопса тоже вырвались белые лучи и попали на колдуна. И под всеми этими лучами он стал ломаться и искривляться. Длинные ноги и руки его вдруг дернулись вверх и стали расти и удлиняться, затем они искривились под острым углом и стали тянуться вниз, одновременно покрываясь густой черной шерстью.