Последняя цитадель Земли. (сборник)
Шрифт:
Джулия яростным движением отодвинула свой стул и вскочила на ноги. Ее глаза сверкали. Ллар отпрыгнул в сторону и ухватился за руку императора, продолжая смотреть на нее огромными круглыми глазами. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, Эгид тоже отодвинул свой стул. Он встал медленно, почти неохотно, однако его голос зазвучал с неожиданной силой.
— Мы просим прощения у императора, — спокойно произнес он. — Сядь, Джейр. Говорить буду я.
Джейр как-то странно посмотрел на него и сел.
— Мой генерал имел в виду, что если условия мира вообще будут обсуждаться, то они должны исходить от нас, — продолжал Эгид. — Все, о чем говорил император, совершенно справедливо,
Джулия выдержала его испытующий взгляд с надменным безразличием. Она прекрасно понимала, куда он клонит. Значит, вот в чем заключалась цель их приезда! Они хотят забрать дуннарское оружие из немощных рук императора и воспользоваться преимуществами своего так называемого дипломатического иммунитета. Очевидная стратегия, и все же…
Джулия искоса взглянула на своего отца. Его задумчивое лицо было мрачным, и она внезапно ощутила его нерешительность. Но в самом деле, не может же он думать, что х'вани сдержат свое слово? Он должен понимать, что, завладев новым смертоносным оружием, они не остановятся до тех пор, пока не завладеют троном империи. Нет, может быть, ее отец и немощен, но он еще не выжил из ума.
С другой стороны, это было лишь началом. Разговоры будут продолжаться — бесконечные экивоки вокруг предложения Эгида, контрпредложения императора — целые дни бесплодной болтовни, и Эгид по-прежнему будет верить, что именно она настояла на его приглашении, и бросать на нее многозначительные взгляды в напоминание о днях, проведенных на Сайрилле…
Нет, она не может этого вытерпеть. Она должна покончить с этим здесь и сейчас.
— Эгид, — произнесла Джулия ясным, высоким голосом. Он повернулся к ней с неожиданным проворством, словно дождавшись желаемого. Это были первые ее слова, обращенные к нему после встречи на Сайрилле.
Эгид смотрел на Джулию со странным выражением печального ожидания на лице, но сейчас она не собиралась копаться в своих чувствах. Она двинулась к нему вокруг стола. Император удивленно посмотрел на нее.
— Джулия… — Его голос звучал еще не очень встревоженно, но она даже не взглянула на своего отца.
— Эгид… — повторила она.
Теперь их разделяло совсем небольшое расстояние. Джулия могла видеть запекшиеся края рваного шрама, пересекавшего его скулу, отдельные волоски в его светлой бородке, золотистые ресницы. Джейр, стоявший за спиной своего предводителя, озадаченно покачал головой и шагнул вперед. Джулия смотрела прямо в голубые глаза Эгида, широко распахнутые и бездонные, как воды озера Дуллаи. Она сделала последний шаг и незаметно нащупала рукоять лазера.
— Я хочу, чтобы ты знал: я не принимала участия в разговорах о перемирии и не приглашала тебя сюда, — отчетливо продолжала она. — Я ненавижу твою расу и все, что с ней связано. И я пойду на все, чтобы не допустить мира между нами. На все, ты меня понимаешь?
Император понял. Он знал свою дочь!
— Джулия! — воскликнул он и устремился к ней. — Вспомни о перемирии…
Но он был слишком далеко. Для Джулии наступил миг торжества; застывший, зачарованный
Время остановилось. Несколько событий произошло одновременно, наложившись друг на друга и расплывшись в чудовищной вспышке фиолетового пламени, промелькнувшей между нею и Эгидом. Джулия слышала рев Джейра, крик ее отца и грохот перевернутых стульев. Но ее разум оцепенел от потрясения, столкнувшись с невероятным: тонкий, как игла, лазерный луч должен был насквозь прошить кольчугу Эгида и поразить его в сердце, однако этого не произошло.
Они с Эгидом отшатнулись друг от друга; их брови и ресницы были опалены, щеки пылали от нестерпимого жара. За пеленой, застилавшей глаза, она смутно различала, как Эгид судорожно хватает ртом воздух, словно человек, которого внезапно ударили в живот. Но он не умер. Он должен был погибнуть, а вместо этого лишь пытался отдышаться, моргая опаленными золотистыми ресницами.
На долю секунды рассудок Джулии вышел из повиновения. Она видела оплавленную кольчугу на груди Эгида, куда ударил тонкий лазерный луч, но под ней не было ни обугленной кожи, ни крови — лишь гладкая сияющая поверхность, которая даже не потемнела. Повсюду танцевали маленькие радуги; закрыв саднящие глаза, Джулия увидела на своей сетчатке негативный отпечаток пробитой кольчуги и блестящей поверхности под нею.
Затем время снова тронулось с места. События начали происходить с бешеной скоростью. Объяснение случившегося промелькнуло в сознании Джулии, когда она увидела, как Эгид бросился к ней. Он носил под кольчугой защитную броню из какого-то вещества, рассеявшего лазерный луч и превратившего направленный пучок энергии в мгновенный взрыв опаляющего жара. Ее охватила нелепая, бессмысленная ярость при мысли о том, что он предпринял меры самозащиты, сомневаясь в прочности перемирия.
Затем рука Эгида крепко обхватила ее за талию и прижала к броне, которую он носил под кольчугой. В этот момент она испытала невольное восхищение его силой и почти мгновенной реакцией, даже после мощного удара в грудную клетку. Несмотря на броню, энергетический заряд должен был основательно помять ему ребра, прежде чем рассеяться в пространстве.
Все произошло слишком быстро. Джулия даже не успела удивиться, почему он схватил ее или почему Джейр, оглашавший зал грозным ревом, тащил их обоих за собой по направлению к дальней стене. Она мельком увидела ошеломленное, возмущенное лицо своего отца. Из тайных ниш в стенах выходили охранники с оружием наизготове, но Джулия понимала, что сейчас она стала живым щитом для х'вани, хотя и не имела представления, как они собираются спастись.
В зал вбегали все новые охранники. Джулия начала ожесточенно сопротивляться, стараясь вырваться из стальной хватки Эгида, но лишь до крови содрала костяшки пальцев о броню под его кольчугой.
— Откройте! — внезапно проревел Джейр, обращаясь непонятно к кому. — Вы слышите меня? Откройте!
Эгид с сокрушительной силой стиснул Джулию; в следующее мгновение ее ноги оторвались от пола. У нее закружилась голова, когда фиолетовые стены и освещенные солнцем белые своды потолка неожиданно поменялись местами. Она свисала вниз головой с плеча Эгида, и в ее груди клокотала бессильная ярость. Впервые в жизни с ней так грубо обращались, и ей до сих пор не верилось, что такое вообще могло случиться. Она слышала топот ног, голос ее отца, выкрикивавший приказы, возгласы охранников. Затем неожиданно наступила темнота, и что-то тяжелое со свистом захлопнулось за ними, отрезав все звуки снаружи.