Последняя цитадель Земли
Шрифт:
Темнота снова сомкнулась над ним. Он ощущал гнев Чужого, холодный и бесчеловечный, как если бы тот внезапно понял, что случилось и почему.
Бездумно, безнадежно Алан укрепил свою волю перед мощью всепоглощающего желания, сфокусированного на нем, запустившего неодолимые щупальца в его разум. В том уголке сознания, который все еще принадлежал ему, билась мысль, что он должен каким-то образом подтащить этот чудовищный сгусток энергии вниз по тоннелю. Но легче было бы справиться с ураганом.
Воля Алана начала слабеть. Но затем он ощутил приток
Ярость сотрясала его — ледяная, нечеловеческая ярость, обращенная против крошечных человеческих существ, борющихся за свою бессмысленную жизнь, не имевшую другой ценности, кроме удовлетворения его потребностей. Его потребностей, его пылающего, ненасытного голода! Он должен как можно скорее покинуть этот тоннель, где болезненная вибрация сотрясает самые основы его существа. Но, несмотря на боль, сейчас нельзя сдаваться. Он уже близок к цели.
Вокруг него вспыхивали радуги ослепительной боли, похожие на расширяющиеся огненные круги. Шум, вибрация! Невероятная усталость на мгновение ослабила его.
Через темный занавес Алан видел тоннель, ведущий к сияющей короне. Сэр Колин с пистолетом в руке вглядывался в полумрак; его лицо мучительно исказилось от страха и напряжения. На одно мгновение их глаза встретились, и Алан снова стал собой. Эхо выстрела еще звучало в коридоре, перекрываемое тонким, почти мелодичным звоном: то рушилась Каркасилла. Алан с внезапной, невыносимой остротой вспомнил Эвайю и снова понял, что пропал.
Они осмелились! Они осмелились угрожать мне, посланцу могучей расы… Название не имело смысла даже в измененном сознании Алана. Он понял, что Чужой снова завладел его разумом, но теперь это не имело значения. Он знал, что проиграл. Благостное, почти радостное ощущение капитуляции теплой истомой растекалось по его членам. Какая роскошь — прекратить борьбу, отказаться от безнадежной схватки и позволить странной, чуждой красоте затопить свой мозг! Радость, которая за этим последует, слишком велика для слабых человеческих чувств. Голод нужно утолить. А он был голоден — о, как он был голоден!
Время застыло, замедлив свой ход перед последним, завершающим броском.
Но тут снова грянул гром, и радуги боли заплясали вокруг него — неземные цвета, плавившие мозг в его черепе. Темные щупальца отпрянули; Чужой содрогнулся и отступил.
Алан лишь смутно осознавал, что находится в тоннеле, недалеко от Источника. Он безвольно висел в объятиях Чужого. Сэр Колин смотрел на него, подняв пистолет; ужас, отражавшийся в его глазах, был вызван не страхом перед поражением, но более глубоким отвращением, того, что он видел перед собой…
Алану было все равно. Он потерял способность хотеть. Он ждал возвращения Чужого.
Что-то зашевелилось глубоко в его подсознании, в том уголке мозга, который умолк последним и теперь пробуждался первым.
— Убей его! Убей его! Убей его! — снова и снова повторял
Алан понял, что сошел с ума, но это не имело значения. Он не обращал внимания на призраков, даже когда через монотонные заклинания Майка пробился усталый голос Флэнда.
— Да, ты должен убить его, — произнес Флэнд из той невообразимой дали, где он теперь находился. — Ты должен убить его, иначе я никогда не узнаю покоя из-за этого дикаря, который взывает к отмщению.
В расслабленном сознании Алана шевельнулось что-то похожее на любопытство. Он знал, что и Флэнд, и Майк Смит мертвы. Он видел, как они умерли — давным-давно и далеко отсюда.
— Какое это имеет значение? — беззвучно спросил он. — И кому это нужно?
— Мне нужно! — Вопль Майка сотряс тишину.
— Что касается меня, то мне ничего, не нужно, — сказал Флэнд. — Я и пальцем не пошевелю ради спасения человечества. Ваши судьбы мне безразличны. Если бы не это… это существо, связанное со мной в момент трансмутации, то я бы больше никогда не заговорил. Но в этом вопросе он сильнее меня.
— Почему? — равнодушно спросил Алан. Это не имело значения. Он ждал лишь возвращения Чужого.
— Он подвергся трансмутации, имея лишь одно, но очень сильное желание, — устало ответил Флэнд. — Столь сильное, что оно вытесняет все остальное. Носитель Света должен умереть, иначе он никогда не успокоится. Я могу погасить его, как пламя свечи, обратить…
Тишина снова сомкнулась над Аланом. Его засасывал чудовищный водоворот, в глубинах которого бушевали гнев и презрение. Голоса в его сознании умолкли, но затем откуда-то издалека сквозь тьму начал пробиваться луч света. Он вырос в солнечный диск, окаймленный короной; на пылающем фоне едва заметно мелькала двойная тень.
— Борись с ним, — сказал Флэнд. — Борись с ним, слышишь? Я помогу тебе, потому что должен это сделать.
— Убей его! — выкрикнул голос Майка. — Убей его, Дрейк! Убей его!
Алан почувствовал, как сила медленно, ощупью втекает в его застывший разум. Он не хотел этого. Он даже сопротивлялся ее приходу, но Флэнд был неумолим, а его энергия теперь, казалось, имела неисчерпаемый источник. Флэнд был не человеком, не богом, а яркой точкой, сверкающей в сознании Алана, как сверхновая в звездном небе. Непреодолимая сила затопила мозг Алана, и он почувствовал, как запертые двери распахиваются настежь перед этим сияющим потоком.
Грохот выстрела заполнил пространство вокруг него. Весь мир задрожал от звука. Но на этот раз боли не было: Чужой убрался из сознания Алана вместе со своими ощущениями. Когда чуждое Присутствие отступило, потрясенное и содрогающееся от шока, он заморгал невидящими глазами. Но и глаза, и мозг снова принадлежали ему.
Теперь он отделился от Чужого. Он превратился в сверхплотное, неподвижное ядро, способное выстоять перед натиском засасывающей силы. Он знал это вне мыслей и чувств, не стремясь к этому, но и не сопротивляясь неизбежному.