Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века
Шрифт:
Эти идеи получат некую попытку практической реализации в 2005 г., когда Белый дом выступит с инициативой создания зоны свободной торговли Америк, куда могли бы войти 34 страны Латинской Америки и Карибского бассейна. Тогда эта инициатива провалилась. Но в начале 2013 г. Б. Обама наряду с предложением о создании трансатлантического мегаблока, попытается реанимировать и инициативу 2005 г. [1561] И хотя эти планы еще весьма далеки от возрождения изоляционизма, в случае обострения мирового экономического кризиса Соединенные Штаты могут последовать примеру Британской империи, введшей в 1930-х гг. имперские преференции. Благодаря им Британия прошла через Великую Депрессию без особых потрясений. Протекционистские меры, введенные Великобританией одновременно с Соединенными Штатами, вынесли Депрессию наружу, что спровоцировало развязывание Второй мировой войны.
То же самое может произойти и на этот раз. Отказ Америки от глобальных имперских функций повергнет мир, лежащий вне «имперских преференций», в хаос новых локальных экономических и милитаристских конфликтов, украшенных религиозными, национальными и прочими мобилизующими символами. В его основе будет
Америка не может отказаться от своей имперской ноши. Отказ от нее будет означать крах современной цивилизации, распад ее на множество непримиримых «правильно понятых эгоизмов», ведущих непрерывную и бескомпромиссную войну друг с другом. Но с другой стороны, Америка уже не может и нести свою ношу, как и народам мира все труднее платить имперскую дань североамериканскому суверену. Мало того, «имперская стратегия, — утверждает А. Уткин в своей книге «Американская империя», — способна подорвать стабильность международного сообщества именно в то время, когда международное сотрудничество и солидарность нужны более всего» [1562]. Получается замкнутый круг, который с каждым экономическим кризисом затягивается все туже. И выхода из этой ситуации не видно.
Не видно и появления нового мирового лидера. Несмотря на всю мощь поднимающегося Китая, он не может стать мировым лидером, поскольку не обладает необходимым уровнем универсализма и собственного развития, но главное — он не несет миру новой обобщающей идеи, способной вывести человечество на новый виток развития.
Последней альтернативой в этих условиях остается создание мирового правительства. К этой идее склоняются сегодня многие, начиная с миллиардера Дж. Сороса и кончая социалистом Ж. Аттали. «Для стабилизации и регулирования подлинно глобальной экономики, — утверждает Дж. Сорос, — нам нужна некая глобальная система принятия политических решений. Иными словами, нам необходимо глобальное общество для поддержания нашей глобальной экономики» [1563]. По мнению Ж. Аттали, в условиях современного кризиса либеральной глобализации «решения может быть два: вернуться к национальным рынкам, то есть протекционизму, либо создать глобальную систему управления». Протекционизм невозможен, таким образом, по мнению Аттали, остается лишь один путь, «чтобы обеспечить равновесие рынка и демократии», необходимо создать мировое правительство со своим планетарным банком, системой налогообложения, полицией и юстицией, единой мировой валютой и т. д. Однако, полагает Аттали, решение этой задачи может оказаться крайне непростым делом, «наверно, придется подождать еще более страшной войны (чем Вторая мировая), чтобы перспектива таких реформ воспринималась всерьез» [1564].
Глобальная война может начаться, например, с незначительного локального конфликта между США и Китаем из-за нефтяного месторождения, в спорных территорий Южно-Китайского моря, как полагал С. Хантингтон в своей книге «Столкновение цивилизаций», вышедшей практически одновременно с посвященной той же теме книгой З. Бжезинского «Великая шахматная доска» в 1996 г.
Первоочередным мотивом этих войн может показаться стремление к установлению контроля над нефтяными месторождениями. И отчасти этот действительно так. Ведь именно нефть, по мнению Гринспена, является главной проблемой для обеспечения экономического роста: «При прогнозировании мирового баланса спроса и предложения (нефти) нельзя не учитывать крайне нестабильную ситуацию на Ближнем Востоке. Это все равно, что не замечать огромного слона, способного сокрушить мировой экономический рост. я не знаю, как и когда будет урегулирован ближневосточный кризис. я знаю лишь то, что будущее Ближнего Востока имеет огромное значение… даже с учетом значительного снижения удельного потребления нефти это сырье настолько значимо для мировой экономики, что нефтяной кризис может нанести непоправимый ущерб» [1565] . Урегулирование Ближневосточной проблемы начнется уже при Гринспене. Сам глава Федерального резерва в связи с этим заметит: «Политические соображения не позволяют произнести вслух то, что и так всем известно: война в Ираке — это во многом война за нефть» [1566].
Но нефть не единственная и даже далеко не главная причина войны. На главную П. Кругман указывал в 2011 г., когда предлагал меры «военного кейнсианизма» для вывода Америки из кризиса: «Необходимо масштабно увеличить государственные расходы. Обычно это происходит во время войны ». В качестве примера Кругман приводит Вторую мировую войну, которая вывела Америку из Великой депрессии. Для выздоровления экономики, по мнению нобелевского лауреата, нужен сравнимый проект [1567]. Причем эффективной может быть только война, развивал свою мысль год спустя П. Кругман, ссылаясь на исследования Б. Эйхенгрина и К. О’Рурка, а также Накамуры и Стейнссона, поскольку именно гонка вооружений дает максимальную отдачу на каждый вложенный доллар. «Но неужели война — единственный способ решить эту проблему? — риторически вопрошает в конце своей книги «Выход из кризиса есть» П. Кругман и сам отвечает. — К сожалению — если речь идет о значительном увеличении государственных расходов» [1568]. Возрождение идей гонки вооружений возвращает мир из начала XXI в., даже не во времена Р. Рейгана, а еще дальше в начало ХХ века, когда Дж. Оруэлл приходил к выводу, что: «Безработица страшнее войны » [1569]:
«Если Гитлер сможет решить проблему, сводящую в судорогах всю нацию и даже само государство, и тем самым привлечет на свою сторону рабочий класс, тогда он станет, несмотря ни на что… непобедимой силой…, — отмечал Э. Генри в 1934 г., — если он не сможет победить этой проблемы, вся его постройка рухнет при любых обстоятельствах, ничто не спасет его от гибели… Такое значение имеет для Гитлера только одна проблема — проблема безработицы » [1570].
Программа решения этой проблемы была озвучена в 1933 г. Г. Герингом, который призывал — нужно
Ф. Рузвельт в связи с этим в 1937 г. заявлял: «Проблема безработицы существует не только у нас, но и во всех других развитых странах. Кое-где для борьбы с ней разворачивают гигантские программы производства вооружений. Однако мы, американцы, не хотим идти по этому пути» [1574]. «Нежелание» американцев объяснялось только одним — у них еще были ресурсы, позволяющие им содержать огромную армию безработных, в Германии таких ресурсов не было. Ф. Рузвельт кардинально изменит свои взгляды уже на следующий год, когда в США безработица снова пойдет вверх, а ресурсы будут близки к исчерпанию.
«Сейчас альфа и омега» политики Рузвельта, сообщал советский представитель из Вашингтона К. Уманский в конце 1938 г., — «формирование военного, морского и авиационного строительства, на которое он возлагает преувеличенные надежды экономического оживления… Поддержка его программы форсирования вооружений обеспечена ему при любом составе Конгресса…» [1575]. «Рузвельт мыслит программу вооружений как замену общественных работ» , программу вооружений «надолго, ввиду ее непроизводительности, выдержать нельзя, и свертывание которой в определенный момент приведет к небывалой экономической катастрофе и крушению всего строя», — предупреждал в те же дни лидер конгресса производственных профсоюзов Дж. Льюис [1576].
Немецкий философ В. Шубарт, наблюдая развитие событий, в 1939 г. писал: «Сейчас нет почти ни одного изобретения, которое не имело бы отношения к войне или не было испытано на пригодность в военных целях. Промышленность производит в основном средства уничтожения или средства защиты от грозящего уничтожения. Расходы на вооружение чудовищны… Вооружаются, чтобы избавиться от безработицы. Нужно и дальше вооружаться, чтобы избавиться от безработицы. Благодаря этому экономика становится «здоровой». Однако не следует путать лихорадочный румянец чахоточного больного, обреченного на смерть, с розовощекостью здорового юноши. Прометеевская Европа стоит перед дилеммой: или вооружаться до зубов, что ведет к войне, или разоружаться, что ведет к массовому увольнению рабочих — и к большевизму. То есть у Европы есть выбор только между разными формами своего крушения. Она решилась на вооружение и войну; она пытается сохра нить себе жизнь тем, что готовит почву для своего окончательного самоуничтожения. Правда, этим она отодвигает развязку, но тем страшнее это произойдет. Европа напоминает того должника, который, чтобы выйти из затруднений данного момента, берет у ростовщика деньги под такие проценты, которые разорят его уже окончательно и бесповоротно » [1577].
«Война по-прежнему является наиболее вероятной отдушиной в случае, если социальные конфликты становятся неудержимыми», — полагают современные исследователи Г. Мартин и Х. Шуманн [1578]. По данным Центра анализа мировой торговли оружием, с 2002 по 2009 гг. расходы на вооружение в мире выросли с 770 до 1 335 млрд долларов — т. е. почти вдвое.
Современный демократический мир пытается разрешить существующие противоречия капитализма мирным путем за счет реализации масштабных инфраструктурных проектов, ипотечного кредитования, космических проектов — только в США сейчас разрабатывается, по меньшей мере, шесть новых типов пилотируемых космических кораблей и т. п. Но что будет, если эти проекты не окупятся в течение достаточно длительного периода времени? Чем занять растущую армию безработных, где взять прибыль для капитала? Эти силы способны разорвать на куски любое государство, любое общество. Одно их приближение ввергает общество в панику, выходом из которой прежде становилась только война. Канцлер О. фон Бисмарк назвал такую ситуацию: «Самоубийством из-за страха смерти» [1579] .
Сегодня безработица вновь становится бичом всего человечества. Тот же Дж. Сакс отмечает, что «за последние четверть века условия труда в Америке существенно ухудшились. Безработица, достигшая высокого уровня, застыла на нем; страх потерять работу охватил все слои общества» [1580]. В Германии, по словам В. Хайтмейера: «неуверенность в перспективах на будущее постепенно охватывает все социальные слои. И одним из способов психологически справляться со стрессом и конкурентной борьбой является насилие» [1581]. П. Барнвик, глава машиностроительного гиганта Asea Brown Boveri (ABB), имеющего 1000 дочерних компаний в 40 странах, предупреждает: «Если компании не найдут достойного ответа на проблему бедности и безработицы, трения между имущими и неимущими приведут к заметному росту насилия и терроризма» [1582]. История еще не закончилась, и главная опасность кроется в том, что развитие сегодня упирается не в национальные, а планетарные масштабы. И Америка быстро теряет свое доминирующее положение.
Косвенно о внутреннем напряжении, растущем в США, говорит президентский указ 2012 г. — «Готовность ресурсов национальной обороны» («National Defense Resources Preparedness» (NDRP)), который в третий раз с начала XXI в. обновляет закон об обороне, предусматривающий тотальную мобилизацию Америки на случай возникновения угрозы войны. Причем закон теперь может быть применён и в мирное время, когда, по мнению президента, это «будет считаться необходимым и целесообразным для национальной обороны» [1583]. NDRP фактически дополнял National Defense Authorization Act 2012, в котором впервые была сделана попытка разрешить возможность заключения под стражу на любой срок, без суда любого американца подозреваемого в терроризме. И хотя под давлением оппозиции она была позже дезавуирована, тем не менее, ее появление говорит о существующем тренде.