Последняя дверь последнего вагона
Шрифт:
Куда ни ткнешь —
Повсюду ложь!
Куда ни глянь —
Повсюду дрянь!..
Между добром и злом — лишь грань,
Которую ты не найдешь…
Я украдкой кошусь на Слегина.
А ему ты веришь? Пять лет назад он использовал тебя в качестве живого радиомаяка, чтобы выйти на Дюпона. Вырубив его тогда, в машине, ты спас его от последующих угрызений совести. Потому что он решил сдать тебя Снайперам Дюпона, когда попытка вывезти тебя из столицы потерпела крах. Разумеется, при этом он руководствовался исключительно интересами дела: «таблетка», которую он тебе дал, была на самом деле довольно мощным передатчиком, по сигналам которого «раскрутчикам» и удалось
Согласись: когда Булат впервые упомянул последнюю дверь последнего вагона, это был звоночек для тебя. Он все-таки изменился, твой друг (язык не поворачивается сказать — «бывший»). Он решил для себя, что бывают такие ситуации, когда можно жертвовать чем угодно, лишь бы попасть в уходящий поезд. Друзьями, женой, подчиненными, незнакомыми людьми…
А тебе это кажется таким же противоестественным, как убийство ребенка.
Так почему же ты согласился встать в один строй с этими людьми? Что тебя заставило сказать Астратову: «Да, я буду помогать вам. Можете на меня рассчитывать»? Не обманываешь ли ты самого себя, думая, что, чем раньше будет найден Дюпон, тем раньше прекратится чудовищная кампания по возрождению душ мертвецов и тем меньше детей уступят свое тело тем, кто скрывался внутри них?
Не знаешь? И я не знаю. Ах, тебе хотелось бы на это надеяться? Ну-ну… Как сказал кто-то из классиков: надежда — лишь отсроченное разочарование.
А что ты предлагаешь? Взбунтоваться? Послать Раскрутку в лице Астратова подальше? Но чего ты этим добьешься? Ничего.
Потому что в семью Королевых тебя все равно не вернут, даже если ты пообещаешь быть паинькой-мальчиком, ничего не ведающим о происках взрослых дядей. Засунут тебя в приют для «невозвращенцев» — вот и все. Нет, лучше уж быть рядом с ними. Тем более что место здесь неплохое…
Вопреки моим предположениям, в ту ночь меня привезли не во «взрослый дом», а в загородную резиденцию Астратова где-то в Подмосковье. Сам он бывал здесь лишь наездами, ссылаясь на обилие работы. Так что единственными жителями огромной территории и четырехэтажной бетонной махины на берегу небольшого пруда с белыми кувшинками и лебедями оказались мы со Слегиным, не считая целой роты обслуживающего персонала. Нас кормили, обстирывали, исполняли любые наши прихоти неизменно любезные женщины. Мужчин было немного, и они явно совмещали сторожевые и охранные функции с работой садовников и уборщиков территории. Все эти люди относились к нам не как к детям, и это заставляло предполагать, что они входили в особую категорию посвященных в тайны реинкарнации, а следовательно, — состояли на штатных должностях в ОБЕЗе. Не сомневаюсь, что в число их особых обязанностей входил и негласный надзор над нами — кто знает, каких фортелей следует ожидать от людей, переживших смерть и шок от своей новой внешности?
Вот и сейчас, пока мы сидим на скамейке в парке, я замечаю, как в одном из окон первого этажа особняка на секунду возникает просвет в опущенных жалюзи и тут же исчезает.
Не беспокойтесь, господа наблюдатели, с нами все в порядке. Греемся на солнышке и тратим бездарно время на пустые разговоры. Кстати, скоро идти на обед, а педиатры не рекомендуют детям напрягать мозги перед приемом пищи.
Ворота резиденции, которые виднеются на противоположном конце двора, открываются, и в них бесшумно проскальзывает длинный и узкий, как угорь, «Шеврон».
— Смотри, Астратов пожаловал, — толкаю я Слегина локтем в бок.
— Что-то он
Вот было бы здорово, если бы сейчас наш опекун поведал, что Дюпон наконец-то выявлен и выложил всю правду-матку!
Но, выбравшись из машины, преемник Слегина направляется к нам с таким озабоченным видом, что при одном взгляде на него накатывает тоска.
— Ну как, господа гвардейцы? — осведомляется фальшиво бодрым голосом он, пожав нам поочередно руки и усевшись рядом со Слегиным. — Придумали что-нибудь?
Вместо ответа Слегин морщится, словно у него заныли разом все зубы, а я, неожиданно для самого себя, откликаюсь:
— Да вариантов много, Юрий Семенович, но все они — какие-то нежизнеспособные…
— Что ж, излагайте, Владлен Алексеевич, — предлагает он, а Слегин вскидывает на меня огромные удивленные глаза.
— Прежде всего, — перехожу я на тон профессора, читающего лекцию для безнадежно отстающих студентов, — давайте подойдем к нашей задаче с другого конца. Поскольку у нас нет надежных идентификационных признаков Дюпона, по которым мы могли бы опознать его в случае, если он скрывается в теле одного из «невозвращенцев», то надо определить, как он себя будет вести в такой ситуации. — Я поворачиваюсь к Слегину. — Представь-ка, что ты — это террорист номер один, заминировавший всю планету. Готовя свой план, ты вел себя подобно Людовику… не помню, которому по счету… который изрек: «После меня — хоть потоп». То есть поступил, как махровый эгоист, которому все равно, погибнет мир после его смерти или нет. Но когда тебя вытащили с того света и ты вновь осознал себя живущим на этой бренной земле, то как бы ты поступил на месте Дюпона, зная, что где-то в укромном уголке тикает часовой механизм, отсчитывая время до конца света?
Слегин пожимает плечами:
— Все зависит от того, из чего ты исходишь в своих рассуждениях. Из того, что этот мерзавец действительно заготовил вселенскую катастрофу, или из того, что он блефовал?
— Конечно же, надо предполагать самое худшее, — вмешивается в разговор Астратов. — А иначе вся наша возня яйца выеденного не стоит, ребята… Это я так, к слову.
— Ладно, — соглашается Слегин. — Допустим. Тогда остается решить, что Дюпону дороже: своя жизнь или уничтожение всего живого на Земле?
— Что ж, давай разберем оба варианта, — предлагаю я. — Согласись, что два возможных результата — это не неопределенное множество ответвлений, в которых можно заблудиться… Если полагать, что Дюпон кривил душой, заявляя мне, что он не боится смерти — хотя его действия тогда, когда он понял, что его загнали в угол, говорят об обратном, — то он постарается предотвратить реализацию своей угрозы. Если это возможно, конечно. В том случае, если это возможно и, больше того, ему удалось отключить неведомый часовой механизм… Кстати, Юрий Семенович, в том месте, где содержатся «невозвращенцы», имеются компьютеры со свободным доступом в Сеть?
— Компьютеры-то имеются, — отвечает «раскрутчик». — И даже подключенные к Сети. Но с односторонней связью — сам пользователь не может ничего передать, он только может просматривать сайты. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, Владлен Алексеевич, скажу, что на сегодняшний день все серверы всемирной Сети находятся под нашим контролем. В случае, если кто-то на Земле предпримет какие-нибудь подозрительные действия, связанные с Дюпоном и его «завещанием», то это будет мгновенно зафиксировано с одновременной засечкой электронного и обычного адреса соответствующего лица. Но пока ничего такого специалисты по комп-контролю не находили…