Последняя гимназия
Шрифт:
Он бегал взад и вперед по улицам, останавливался, тёр уши и нос и не заметил, как снова очутился недалеко от Шкиды.
Ворота уже были заперты. Голый перелез забор со стороны переулка и тихонько пошел по двору. Школа спала, и все было заперто.
Голый поднялся по лестнице на самый верх и, свалившись на площадке у дверей чердака, заснул усталым и тяжелым сном.
Сашкец, сменившись с дежурства, пообедал, выспался, сходил в кино и, встретив там дядю Колю, просидел с ним до двенадцати часов в пивной.
Возвращаясь в Шкнду,
Сашкец жил при школе, в мансарде рядом с чердаком. По лестнице он поднялся благополучно, но на площадке у самых дверей запнулся и едва не упал.
— Гм, — бормотал халдей: — узел какой-то, тряпки… Нет, не тряпки… Человека кто-то положил… Подкидыш, что ли? Человека подкинули.
Он зажег спичку и наклонился. Из темноты, освещенное прыгающим светом, выступило посиневшее и скрюченное лицо Голого Барина… Сашкец выронил спичку и торопливо зажег вторую. Потом быстро открыл дверь и втащил шкидца в комнату.
Голый проснулся на широком покойном диване, в странной комнате с низким и накренившимся потолком. Рядом топилась раскаленная докрасна чугунка и стоял Сашкец.
— Ну? — строго спросил халдей. — Ты как попал на лестницу?
Вместо ответа Голый заплакал.
— Ах ты боже мой! — поморщился Сашкец. — Заревел! Ты толком расскажи мне, а не реви…
— Выгнали… Викниксор выгнал… А куда я пойду. — у меня никого нет, только мачеха одна, да и та чужая…
— А за что выгнали?
— За карты… — всхлипнул шкидец — В карты мы играли в уборной. Кто-нибудь накатил, нас и поймали.
Сашкец отошел к столу и задумчиво забарабанил пальцами… Потом посмотрел на часы и сказал:
— Сиди тут, грейся. Я к Виктору Николаевичу схожу; если он не спит, поговорю с ним.
Голый остался в комнате. Ни думать, ни желать ничего не хотелось. Смотрел на странный скошенный потолок, на странную низкую комнату, слушал, как гудит пламя в чугунке, и чувствовал холод в ногах от промерзших ботинок.
Сашкец вернулся скоро. Запер за собой дверь, снял галоши, разделся и подошел греть руки к чугунке…
На другой день Голого Барина приняли обратно. Сашкецом Викниксор был явно недоволен. И не скрывая этого, сказал, что тем более неуместны подобные ходатайства для воспитателя, предложившего резолюцию об усилении репрессий.
Отпуская добавил:
— Буду надеяться, Александр Николаевич, что подобных историй впредь с вами не повторится.
Известие о случившемся облетело всю Шкиду.
И Сашкец был разом вознагражден за все неудачи. Его воспитанники, кипчаки, клялись никогда не бузить на уроках истории, старательно учить её и встретили и проводили Сашкеца аплодисментами и криками "ура". В столовой тоже аплодировали, кричали: "да здравствует дядя Саша", а Иошка торжественно пожал ему руку "от лица всей школы".
Учительская была недовольна, и естественник Амёба, отводя в сторону
Глава одиннадцатая
— Слышь, Розен! — крикнул Душка, мимоходом заглянув во второе отделение: — не отдашь сегодня трешку, завтра полтинник набавлю:
— Какую трешку? Я у тебя рубль брал.
— А ты считать умеешь?
— Умею…
— Рубль ты у меня когда брал?.. В январе. А сейчас апрель кончается. Не отдашь сегодня трешки, завтра три с полтиной будет.
— Да ты что? с ума сошел? — удивляется "барон" Розен. — Два с полтиной на рубль насчитал… С Гоголя и получи!
— Как? — нахмурившись подходит к парте Душка: — как ты сказал, зануда? С Гоголя?.. Не отдашь?
— Факт, не отдам… Три рубля! — В морду хочешь?
— Дай! — вскакивает "барон": — дай, попробуй.
Раздается звонкая оплеуха… Розен с воем хватается за покрасневшую щеку и падает обратно на парту…
— Ну? — спрашивает Душка. — Хватает? Будешь отдавать или нет?
— Уйди, — плачется Розен. — Откуда я тебе трешку возьму?
Новая оплеуха звонко отдается в классе, и снова воет "барон". Рисующий у окна худой и растрепанный новичок Андреев внезапно бросает краски и бледнеет.
— Оставь… Розена! — задыхаясь говорит он. — Под силу себе нашел, что ли?..
Это неожиданное вмешательство до того поражает Душку, что он действительно оставляет своего должника и глядит на Андреева.
— И ты, значит, в морду захотел?.. Смотри, схлопочешь, паразит…
— Сам ты паразит, ростовщик чёртов! Гадина ты!.. Сука!.. Сволочь! У нас таких гадов убивали прямо, в сортир головой сбрасывали…
— Сейчас по морде дам…
— А я тебе такого отвешу, что и не запросишь больше!
Синие душкины глаза становятся совсем темными; нежное, миловидное лицо белеет.
— Стыкнемся.
— Выходи.
Они становятся друг против друга. Худой и неуклюжий художник явно ощущает свое бессилие, глядя на ловкого красавичка-ростовщика. Душка, нахмуренный и злой, смотрит, куда бить… Противников сразу окружают ребята; лица всех мрачны я сосредоточены. Потом раздаются глухие крики:
— Дай ему, Андреев!
— Дай!
— Дай!
— Начни только!
— Не бойся!
— Не бойся, Андреев!
В комнате повисает страшная неощутимая угроза. Душка белеет до синевы и начинает отступать к двери… Чувствует, что сзади уже кто-то заходит… Сейчас —
— Душка! — слышится вдруг из коридора голос Фоки: — куда тебя черти занесли?.. Ждать себя только заставляешь! Идем!..
Ваську Андреева прислали из провинциального реформаториума. Прислали потому, что он сам настойчиво просил отправить его в Питер, где хотел учиться рисованию…