Последняя глава (Книга 1)
Шрифт:
– Да нет же, тетя Эм. Он мне нужен из-за Хьюберта. Отец говорит, что за кулисами он самый главный.
– Динни, вы с Майклом очень странно выражаетесь. Какие кулисы?
Сэр Лоренс нарушил гробовое молчание, которое обычно хранил в присутствии жены.
– Динни хочет сказать, что Саксенден вертит делами армии за кулисами.
– Что он собой представляет, дядя Лоренс?
– Зазнайка? Мы знакомы с ним много лет... занятный тип.
– Ах, как меня все это волнует!
– сказала леди Монт, беря у Динни попугая.
– Тетечка, милая, мне ничто не угрожает.
– - Да, но этому лорду... как его... Зазнайке? Я всегда
– она посадила попугая на камин, - он мой любимый брат. Чего не сделаешь для любимого брата!
– Вот именно, - сказала Динни.
– Все будет в порядке, Эм, - вставил сэр Лоренс.
– Я присмотрю за Динни и Дианой, а ты не спускай глаз с Адриана и Зазнайки.
– Твой дядя становится с каждым годом все легкомысленнее, он мне рассказывает просто ужасные истории.
Она остановилась рядом с сэром Лоренсом, и он взял ее под руку.
"Черный ферзь и белая ладья", - подумала Динни.
– До свидания, Динни, - вдруг сказала леди Монт.
– Я должна лечь. Шведская массажистка сгоняет с меня жир три раза в неделю. Я и правда худею.
– Она оглядела Динни.
– Интересно, может она нагнать на тебя хоть немножко?
– Я толще, чем выгляжу.
– Я тоже... и это ужасно. Я бы так не огорчалась, если бы твой дядя не был худым как жердь.
Она подставила щеку, и Динни ее звонко чмокнула.
– Как ты хорошо целуешься!
– сказала леди Монт.
– Сколько лет меня так не целовали. Люди теперь не целуют, они клюют. Пойдем, Полли!
– И она выплыла из комнаты с попугаем на плече.
– Тетя Эм очень хорошо выглядит, - заметила Динни.
– Да. Но у нее мания - боится пополнеть, воюет с этим не на жизнь, а на смерть. Мы питаемся самой необыкновенной пищей. В Липпингхолле дело обстоит лучше, там хозяйка - Августина, а она все такая же француженка, какой была тридцать пять лет назад, когда мы привезли ее из нашего свадебного путешествия, И все так же любит готовить. К счастью, меня ничто не заставит пополнеть.
– Тетя Эм вовсе не полная
– М-м... нет.
– И у нее прекрасная осанка. Мы так не умеем.
– Осанка исчезла вместе с веком короля Эдуарда, - сказал сэр Лоренс, теперь ходят вприпрыжку. Все вы так подпрыгиваете, точно хотите на что-то кинуться и удрать с добычей. Интересно, что будет дальше. Логически рассуждая, вам пора перейти на скок, а может, наоборот, в моду войдет томная поступь.
– Дядя Лоренс, а что за человек лорд Саксенден?
– Один из тех, кто выиграл войну потому, что его никто не слушался. Знаешь, как пишут в мемуарах: "В субботу поехал в Кукерс. Там были Кэперсы и Гвен Блэндиш. Она была в ударе и объясняла положение на польском фронте. Я-то, конечно, знаю больше. Беседовал с Кэперсом; он думает, что боши при последнем издыхании. Я с ним не согласен; он очень зол на лорда Т. В воскресенье приехал Артур Проз; он считает, что у русских два миллиона винтовок, но нет пуль. Говорит, что война к январю кончится, потрясен нашими потерями. Знал бы он то, что знаю я! Приехала леди Трипп с сыном, - он потерял левую ногу. Милейшая женщина; обещал посетить ее госпиталь и посоветовать, как наладить дело. Воскресный обед прошел очень мило, - все были в ударе, играли в фанты. Потом пришел Алик; говорит, что в последнем наступлении мы потеряли сорок тысяч человек, но французы потеряли больше. Я высказал мнение, что все это очень серьезно. Никто не обратил внимания".
Динни
– Неужели есть такие люди?
– А ты думаешь, нет! Не люди, а золото; что бы мы без них делали?.. Они выстояли, не дрогнув, вынесли все, не моргнув, проболтали всю войну, не запнувшись... надо было это видеть, чтобы поверить. И каждый считал, что войну выиграл именно он. Особенно отличался Саксенден. Он все время занимал такой важный пост.
– Какой?
– Он был в курсе дела. По его словам, он был в курсе дела больше, чем кто бы то ни было другой. К тому же у него редкое здоровье, это сразу видно, он прекрасный яхтсмен и, кажется, никогда не хворает.
– Интересно будет познакомиться с ним поближе.
– Зазнайка, - вздохнул ее дядя, - один из тех людей, от которых лучше держаться подальше. Ты останешься ночевать или поедешь домой?
– Мне надо сегодня же вернуться. Поезд отходит в восемь с Пэддингтонского вокзала.
– В таком случае я пробегусь с тобой через Хайдпарк, мы закусим на вокзале, и я посажу тебя в поезд.
– Незачем тебе со мной возиться, дядя Лоренс.
– Пустить тебя одну в парк и прозевать такой случай! Нет уж, дудки! Меня же могут арестовать за то, что я прогуливаюсь с молодой особой женского пола. Мы можем даже посидеть на травке и поглядеть, что из этого выйдет. Такие, как ты, и вводят пожилых людей в соблазн. В тебе есть что-то от женщин Боттичелли. Пойдем.
Было семь часов теплого сентябрьского вечера, когда они очутились в Хайд-парке; они прошли под платанами, и под ногами у них зашуршала сухая трава газона.
– Слишком рано, - сказал сэр Лоренс, - учитывая, что на лето передвинули вперед часы. За непристойное поведение наказывают только после восьми. Пожалуй, не стоит даже садиться. А ты могла бы узнать переодетого шпика? В жизни это может пригодиться. Они носят котелок - боятся, что ударят по голове, - в книгах котелок у шпика всегда сваливается, - и стараются изо всех сил выглядеть так, будто они совсем и не шпики; у них решительная складка у рта, - в полиции бесплатно вставляют зубы; глаза шарят по земле, если только они безжалостно не впились в тебя; те, кто чином постарше, крепко стоят на пятках, будто с них снимает мерку портной. Ну, и, конечно, их сразу узнаешь по казенным ботинкам.
Динни звонко расхохоталась.
– Знаешь что, дядя Лоренс, давай сделаем вид, будто я к тебе пристаю. У Пэддингтонских ворот, наверно, торчит какой-нибудь шпик. Я немножко погуляю взад-вперед, а когда ты подойдешь, я к тебе пристану. Но что я должна сказать?
Сэр Лоренс задумчиво нахмурил брови.
– Насколько мне помнится: "Как дела, котик? У тебя свободный вечерок?"
– Тогда я пойду вперед и скажу это под самым носом у шпика.
– Ты его не проведешь,
– Испугался?
– Мои затеи давно уже никто не принимает всерьез. К тому же "Жизнь реальна! Жизнь сурова! Не темница - цель ее" {Из "Псалма жизни" Г. Лонгфелло. (Перев. М. Зенкевича.).}.
– Ты падаешь в моих глазах, дядя.
– А вот к этому я привык. Погоди, станешь солидной, почтенной дамой, сама увидишь, как легко упасть в глазах молодежи.
– Но ты только подумай: нам посвящали бы целые колонки в газетах, и не один, а много дней подряд! "Женщина пристает к мужчине у Пэддингтонских ворот! Мнимый дядя". Неужели тебе не лестно стать мнимым дядей и затмить все события в Европе? Неужели тебе не хочется подложить свинью полиции? Ты малодушный человек, дядя!