Последняя игра чернокнижника
Шрифт:
Меня крупно трясло, горло давило страхом, но, зажатая со всех сторон в повозке потными смеющимися мужиками, я не имела возможности даже для попытки сбежать.
Глава 4
Дальнейшее выходило за все рамки моих представлений о реальности, а я и раньше видела ее только в черно-серых тонах. Меня вытащили из повозки и поволокли к какому шумному сборищу, рывком стянули рубаху и толкнули на небольшое деревянное возвышение. Я долгое время от ужаса и стыда ничего не могла понять. Но время
Мы находились в гигантском помещении со множеством выходов без дверей. Люди входили и выходили – в основном мужчины. И нельзя было точно сказать: они покупатели, или просто заявились поглазеть. Пытаясь сморгнуть муть от невозможного унижения, я кое-как стояла на ногах. На постаменте я вовсе не была в одиночестве, рядком выставили еще пару десятков таких же обнаженных женщин и совсем молоденьких девушек. Некоторые из них тихо плакали, а некоторые, наоборот, стояли с прямой спиной и почти с гордостью демонстрировали свои прелести. Вот мне и рынок наложниц, других доказательств не требовалось. Господин Тейн решил просто продать девку, которая так кстати подвернулась под руку.
Мне в какой-то степени повезло – почти никто не уделял мне пристального внимания. А других женщин покупали. Первыми уводили обладательниц самых пышных форм, теперь мне стали очевидны местные стандарты красоты. На место купленных иногда ставили еще женщин. Драйк подошел со спины, схватил меня за плечи и с силой встряхнул:
– Не закрывайся! Я и так поставил цену намного ниже средней!
Решил, что уговаривать меня бессмысленно, и стянул кожаной веревкой руки за спиной так туго, что я взвыла.
А казалось, что я в жизни уже все видела. Но с этим просто не могла справиться – меня продают. Как псину. Осматривают брезгливо, смеются над худобой и проходят к следующим. В тюрьме плохо? О, такое не сможет сказать тот, кого вообще низвергли со статуса человека до состояния вещи.
Девушки заканчивались, нас оставалось все меньше. Самый некачественный товар, неликвид. Я даже немного успокоилась. Но ко мне все-таки подошел кривозубый коротышка и поинтересовался у Драйка:
– Вы ее с рудников притащили? Иль на еде экономили?
Драйк ответил раздраженно, ухватывая меня сзади за шею, чтобы стояла ровно:
– Дурак ты, господин хороший. Только глянь – волосы золотые, кожа чистая, глаза какие необычные. Ты такие видал? Приглядись получше, красавица!
– А ночью мне ее глаза щупать? – коротышка поморщился, но все еще не отходил. – Скинешь пять золотых?
– Скинул бы, да хозяин спасибо не скажет. Ты приглядись, приглядись, волосы-то как блестят. Длинные, густые, очень удобно за них держать…
Покупателя мои волосы явно не заботили:
– Девственница хоть?
Драйк пихнул меня еще немного вперед.
– Отвечай господину. Бесы знают, что там у тебя.
– Зубы там у меня, – я буркнула бездумно, но только красовалась – ужас парализовывал.
И в довершение моего унижения коротышка снизу потянулся ко мне
Я не выла от боли, хотя и перестала что-либо понимать. Меня и раньше били, бывало, и в этом случае лучше скрючиться и закрыть локтями живот, а руки завести вверх, чтобы голову размашистыми ударами не раскроили. А ведь несколько секунд назад хотела, чтоб убили, но рефлексы опередили мысли. Живучая ты, Катька Миронова, потому что на уровне подсознания приучена выживать. Только через несколько секунд дошло, что удары прекратились, два помощника Драйка налетели на него, останавливая. А потом сразу три лица наклонились надо мной.
– Теперь вообще не продадим, – сокрушался тот, кого я посчитала самым унылым. – Драйк, да что с тобой? У нее единственное достоинство было – личико, а сейчас все опухнет до состояния жабы.
Драйк опомнился и попытался умаслить коротышку-покупателя, но тот уже не хотел меня ни за какие деньги. Ругаясь и отплевываясь, покинул место торгов. Разъяренный Драйк скинул цену еще вполовину и теперь поддерживал меня под локоть, чтобы не упала, но надежду потерял и он. А один из помощников еще и подзуживал, будто специально:
– Кажись, пролетели наши серебряки мимо. Господин Тейн теперь и не вспомнит, что утром отличились. Через пару цинов продажи закроют, а завтра она еще хуже выглядеть будет, когда рожа синеть начнет.
Драйк в ответ только зубами скрипел. Но, к счастью, больше не бил. У меня и без того все тело болело, а левый глаз почти заплыл растущей на скуле опухолью.
Покупатели почти закончились, остались только зеваки. И один из них направился к нам. Мужчина лет пятидесяти – полный и чисто одетый, хотя и нельзя было по одежде сказать, что богат.
– За три золотых отдадите? – поинтересовался деловито. – Или вы битую надеетесь по полной цене продать?
– Ну ты уж загнул… – протянул Драйк неуверенно, затем еще неувереннее запел: – Давай хотя бы семь. Ты только присмотрись – волосы золотые, кожа чистая… Ты не гляди, что дикая, обучишь!
Мужчина перебил:
– Да мне не для утех. Супруга жалуется, что в хозяйстве помощь нужна. Вот смотрю я – если дешево, то чего бы и не взять? А у меня только три монетки, так что торговаться не смогу. Да и не продадите вы ее для утех – у девиц из диких земель нередко фигура такая: не откормишь, сколько ни корми.