Последняя игра

Эддингс Дэвид

– Посмотрим, – ответил Белгарат. – Это, возможно, сбило бы со следа обычную собаку, но с гролимами дело сложнее. Они обладают способностью размышлять, так что не будут полагаться на один лишь запах.

Они направили своих испуганных лошадей в грязную воду и поехали, часто меняя направление, путая следы среди засохших деревьев. Копыта лошадей подымали со дна гниющую растительность, наполняя воздух еще большим зловонием.

Лай гончих приблизился. Теперь в нем слышались возбуждение и азарт.

– Думаю, они у края болота, – сказал Силк,

склонив голову, чтобы прислушаться. Лай на секунду замолк.

– Дедушка! – крикнул Гарион, резко останавливая лошадь.

Прямо перед ними по колено в коричневой воде стояло нечто, похожее на черную собаку. Существо оказалось размером с быка, а глаза горели зеленым огнем. Гарион рассмотрел мощные лапы и грудь, а торчащие из пасти клыки, с которых стекала пена, были длиной в целый фут.

– Теперь попались! – прорычало чудовище. Рука Силка невольно скользнула к одному из спрятанных в одежде кинжалов.

– Ничего, – сказал ему Белгарат. – Это только тень.

– Они и это могут делать? – Силк был поражен.

– Я же говорил, что это гролимы.

– Мы голодны, – пророкотала гончая с горящими глазами. – Я скоро вернусь со своими собратьями по стае, и мы наедимся человечины. – Тень замерцала и исчезла.

– Теперь они знают, где мы. – В голосе Силка звучало уныние. – Сделай что-нибудь, Белгарат. Почему бы тебе не прибегнуть к волшебству?

– Это только выдало бы наше местонахождение. А здесь есть и другие опасности, помимо гончих.

– Я бы сказал, что всему свое время. Давайте о них пока не думать. Видели ли вы эти клыки?

– Приближаются, – напряженно сказал Гарион: с дальнего конца болота явственно слышался плеск воды.

– Сделай же что-нибудь, Белгарат!

Небо вдруг потемнело, а воздух будто сгустился вокруг них. Издали донесся угрожающий раскат грома, и лес как бы глубоко вздохнул.

– Поехали, – сказал Белгарат, и лошади зашлепали по мутной коричневой воде к дальнему краю болота. Осины совершенно неожиданно повернули вверх нижние серебристые стороны листьев – по всему лесу будто волна прокатилась.

Гончие теперь были совсем близко, в их лае звучало торжество, когда они пробирались через маслянистое, зловонное болото.

А затем над лесом мелькнула яркая голубовато-белая вспышка, прогремел гром, и небеса разверзлись. С шумом, не уступавшим раскатам грома, на путников неожиданно обрушились потоки воды. Завывал ветер, срывая листья осин и бешено крутя их в воздухе.

– Это ты наделал? – прокричал Силк Белгарату.

Но остолбеневшее лицо Белгарата яснее ясного говорило, что буря для него такая же неожиданность, как и для Силка. Они повернулись к Гариону.

– Это ты сделал? – спросил Белгарат.

– Он этого не делал. Это сделал я. – Голос, который исходил изо рта Гариона, не был его голосом. – Я слишком долго над этим трудился, чтобы все испортила свора собак.

– Я ничего не слышал, – удивился Белгарат, вытирая лицо, – даже шепота.

– Ты слушал не в то время, –

ответил голос внутреннего собеседника Гариона. – Я начал готовить эту бурю еще ранней весной. И только сейчас она здесь разразилась.

– Ты знал, что она нам потребуется?

– Разумеется. Поворачивайте на восток. Гончие не смогут взять след в таких условиях. Сделайте круг и войдите в город с восточной стороны. Там меньше сторожей.

Ливень хлестал, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний.

– Дождь будет долго продолжаться? – прокричал Белгарат сквозь царивший кругом грохот.

– Достаточно долго. Я целую неделю собирал его над Восточным морем. Он обрушился на побережье сегодня утром. Поворачивайте на восток.

– Мы можем поговорить в пути? – спросил Белгарат. – У меня есть масса вопросов.

– Сейчас вряд ли подходящее время для дискуссий, Белгарат. Вам нужно спешить. Остальные прибыли в Ктол Мишрак сегодня утром как раз перед бурей. Все готово, поторапливайтесь.

– Это случится сегодня?

– Да, если вы поспеете вовремя. Торак, наверное, уже проснулся. Думаю, вам лучше быть там, когда он откроет глаза.

Белгарат снова вытер лицо, по которому струились потоки воды.

– Поехали! – резко сказал он и повел своих спутников сквозь ливень к твердой земле.

Дождь и ураганный ветер продолжались несколько часов. Промокшие, жалкие, полуослепшие от летящих листьев и веток, трое путников продвигались на восток. Лай гончих, застрявших в болоте, смолк позади них на последней отчаянной ноте, в которой звучала бессильная ярость, поскольку потоп смыл все следы и в зарослях камыша, и в лесу.

Когда же настала ночь, они достигли низкой гряды холмов далеко на востоке, а ливень перешел в моросящий дождь, перемежаясь изредка шквалами холодного, пронизывающего ветра с Восточного моря.

– Ты уверен, что знаешь дорогу? – спросил Силк Белгарата.

– Я могу найти ее, – угрюмо сказал Белгарат. – У Ктол Мишрака особый запах.

Дождь совсем перестал к тому времени, когда они оказались на опушке леса. Запах, о котором говорил Белгарат, не был резким зловонием, а скорее смесью, в которой преобладал запах ржавчины, хотя чувствовались также зловоние затхлой воды и горький привкус поганок. От этого создавалось впечатление упадка и разложения. Когда путники достигли последних деревьев, Белгарат натянул поводья и тихо сказал:

– Вот он.

Лежащая перед ними котловина освещалась каким-то бледным, болезненным светом, который, казалось, исходил из самой земли, а в самом центре этой большой впадины высились руины города.

– Что за странный свет? – напряженно прошептал Гарион.

– Фосфоресценция, – проворчал Белгарат. – Это от поганок, которые растут там повсюду. Солнце никогда не светит над Ктол Мишраком, поэтому он представляет собой естественную питательную почву для всякой дряни, которая растет в темноте. Мы оставим лошадей здесь. – И Белгарат слез с седла.