Последняя империя. Книга вторая

Сартинов Евгений

– Хорошо, мы обсудим ваши предложения.

– Я позвоню через десять минут.

Положив одну телефонную трубку Маккреди спросил в микрофон другой.

– Ну, что скажешь, Пит?

– Нельзя идти у них на поводу. Надо выбить их со станции любой ценой.

– Но тогда они взорвут ее! Это же второй Чернобыль!

– У них не получится. Вряд ли у них с собой много взрывчатки. Они могут нанести урон станции, но взорвать реактор это не реально.

Президент погрузился в раздумья. Время шло, и он наконец принял решение.

– Я думаю они не пойдут на это. Все таки не зря он запросил самолет и деньги. Я все понимаю, Пит, но я не могу рисковать. Передай приказ прекратить огонь.

О его решении аль-Ваххаб узнал еще до повторного

звонка.

– Али, они прекратили огонь, – доложили с одного из его постов. Когда и все остальные подтвердили это, аль-Ваххаб захохотал.

– Хвала аллаху, он затмил неверным разум!

Ровно через час по знаку Османа Муса отвез кресло физика от пульта. Тот откинул голову назад по его бледному, бескровному лицу тек болезненный пот.

– Готово, – еле слышно сказал он.

– Когда? – спросил Али.

– С минуты на минуту. Я перекрыл подачу воды на охлаждающий контур, вывел реактор на максимальную мощность и отключил все защитные программы. Давление внутри реактора растет. Это будет судный день.

– Хвала аллаху! – сказал аль-Ваххаб, опускаясь на колени. Вслед за ним в молитве склонились и все остальные террористы. Никто из них не видел как физик вытащил тонкий футлярчик для лекарств.

– Они думали что это не возможно, что у них совсем другой тип реактора, чем в Чернобыле. Вы недооценили Османа. Умрите и вы все такой же смертью как я, – пробормотать он перед тем как сунул под язык таблетку цианита. Когда молитва кончилась и все поднялся на ноги ядерщик был уже мертв. Но начатое им продолжало развиваться в необратимой последовательности. Уже через пять минут, а не через пятнадцать, как предполагал Осман, начался саморазгон реактора, мощность цепной реакции в сто раз превысила запланированную. За доли секунд тепловыделяющие элементы раскалились, разорвав цирконивую оболочку осколки урана разлетелись и застряли в толще графитового замедлителя. Давление в каналах теплоносителя многократно возросло, началась реакция воды и пара с цирконием и графитом, при этом начал бурно образовываться водород и окись углерода. Чудовищная сила этих горючих газов разорвала металлическую оболочку реактора, воздух устремился в активную зону, образуя адскую смесь водорода с кислородом и окисью азота.

Как раз в это время со стороны Сан-Франциско к станции подлетал большой, армейский геликоптер фирмы Сикорского "Сихоук".

– Вот она, – сказал глава антитеррористической группы "Гамма" кивая в окно в сторону огней АЭС. Все двадцать человек приникли к иллюминаторам, и, словно дождавшись именно этих зрителей, со стороны огромного куба реакторной вырвалось наружу багровое пламя. Огромный шар рванулся вверх, заставив всех, и в вертолете и в округе блока невольно вскрикнуть. Вертолет мотнуло в воздухе взрывной волной, но пилот все же у самой земли выровнял машину.

– Боже мой! Это все же случилось, – еле выдавил из себя начальник полиции Сакраменто, Гарри Мюллер, главное лицо среди штурмовавших станцию. Немеющими руками он нажал на кнопку вызова рации и сказал:

– Соедините меня с президентом. Алло, господин президент, они все таки взорвали реактор.

– Что? – не поверил своим ушам Маккреди. – Что ты сказал?

– Они взорвали... – начал говорить Мюллер, но его прервал хлопок близкого пистолетного выстрела.

– Что это? – спросил президент.

– Это застрелился начальник охраны станции.

– Господин президент, они показывают это по Си-эн-эн! – сказал ворвавшийся в кабинет секретарь.

Следующие полчаса Маккреди и все остальные члены его команды просидели в глубоком трансе перед экраном телевизора. Там раз за разом, под истерический крик репортера показывали одно и тоже: рванувшийся вверх шар взрыва и горящую панораму блока. Ценой своей жизни пожарная команда станции потушили огонь через три часа, но багровое свечение взбесившегося атома было видно до самого утра.

* * *

Остатки

террористической группы во главе с самим аль-Ваххабом отходили со станции по одному из коммуникационных туннелей, вдоль трубы, выводившей нагретую воду в пруды охлаждения. Террорист номер один ни как не ожидал, что после всего того, что он совершил, кто-то из них еще и останется живым, поэтому уходил со станции со странным чувством расслабленности и спокойствия, как после бурной ночи со случайной женщиной. Половина полицейских и охранников после взрыва просто дали деру, остальные не рискнули сунуться в радиоактивное пекло и отошли за территорию станции. По случайности именно этот же туннель для проникновения в здание выбрала группа "Гамма". В краткосрочном, ожесточенном бою погибли все ваххабиты и семь человек спецназовцев. Из террористов не осталось даже раненых, слишком озлоблены были бойцы на своих врагов.

Бегство населения с Западного побережья началось той же ночью. Эта была ни с чем не сравнимая паника. Сотни тысяч автомобилей запрудили все дороги Сан-Франциско и Лос-Анжелеса. В громадных пробках сталкивались десятки машин, обезумевшие люди бесполезно сигналили друг другу, высовываясь из окон кричали и ругались с соседями.

– Дураки, – сказал начальник полиции Сан-Франциско, наблюдая из окна полицейского управления за этим вавилонским столпотворением.

– Почему? – спросил его заместитель.

– Потому что большинство из них рванут на Восток и Север, а значит как раз попадут под радиоактивные осадки. Ветер сегодня дует в сторону континента.

Последствие этого терракта оказались просто катастрофичны для самой богатой страны мира. Взрыв реактора по долгоживущим радионуклидам оказался эквивалентен взрыву двухсот атомных бомб подобных той, что американцы сбросили на Хиросиму. В течении месяца было полностью парализовано все Западное побережье США. Даже через полгода промышленность этого района не могла достичь прежнего уровня. Несмотря на все увещевания что радиация не задела Лос-Анжелеса и Сан-Франциско, в этих крупнейших городах страны население уменьшилось чуть ли не в два раза. Цены на квартплату упали в три раза, в самых фешенебельных кварталах теперь селилась разная пролетарская шушера. Началось нечто невиданное – массовый отъезд коренных жителей страны за рубеж, подальше от невидимой смерти. Только за первый месяц два миллиона человек оставили Соединенные Штаты навсегда.

– Я не могу жить думая о том, что возможно все вокруг меня, и воздух, и стены и вода, все это убивает меня, – нервно подрагивая всем телом и косясь в сторону камеры испуганными глазами говорила в интервью Си-эн-эн очередная беженка в аэропорту имени Джона Кеннеди, упорно продвигаясь в сторону стойки билетного контроля.

Началась радиофобия. Самым ходовым товаром теперь были карманные дозиметры. Их не хватало, и фирмы, производившие этот прибор работали круглосуточно, каждый день все больше взвинчивая цену. Вскоре во всех супермаркетах страны можно было увидеть людей с сосредоточенными лицами обходившими стеллажи с дозиметром в руках. Впрочем, полки магазинов начали стремительно пустеть. Оказались зараженными самые плодородные районы страны вплоть до Арканзаса. Отдельные пятна радиоактивных осадков обнаружили даже в Алабаме и Висконсине. На дезактивацию и помощь переселенцам ушли миллиарды долларов. Столько же пришлось потратить на закупки продовольствия в других странах. Кроме того Америке был нанесен и огромный моральный ущерб. Американцы как ни когда прежде почувствовали себя беззащитными перед внешней угрозой. Последний раз с ними случалось такое после Пирл-Харбора. Тщательно культивируемый десятилетиями представление о неуязвимости Штатов под стальным колпаком лучшей в мире армии, флота и спецслужб на самом деле оказался мифом. Пошатнулась вера людей в свое правительство, в избранность США как любимой богом державы. Много претензий было к Маккреди, и тот чудом удержался на своем кресле, за счет республиканского большинства в сенате.