Последняя Империя. Война с Китаем

Сартинов Евгений Петрович

– Проживем.

– Как? Работы в поселке у нас нет. Квартиру в Благовещенске нам еще нескоро дадут. Дети вон зовут, приезжайте, бросайте ваш слишком дальний восток. Может, все-таки поедем в Россию?

– Тебе это хорошо говорить, приедешь в родную Пензу, и как будто не уезжала. А я здесь родился и вырос. Выживем. Перейдем на подножный корм.

– Рыба, охота, папоротник, кедрач?

– Именно. Выживем!

– Ну, дай - то бог.

ЭПИЗОД

ЗА ТРИ ГОДА ДО ВОЙНЫ С РОССИЕЙ.

Когда

Председатель КНР, он же Генеральный секретарь КПК и председатель Центрального военного совета КНР Ван Джин вошел на открытую террасу старинного, весьма затейливого здания, все присутствующие встали и согнулись в небольшом, но почтительном поклоне. Усевшись в плетеном кресле Ван Джин кивнул головой и все пятеро его собеседников устроились в таких же креслах вокруг плетеного же стола с набором для поглощения зеленого чая. Именно этим все и занялись, неторопливо и с чувством дегустируя изумительного вкуса чай, который был настолько редок и дорог, что даже не поставлялся на экспорт, а употреблялся только членами политбюро да новыми китайскими миллиардерами. При этом все присутствующие на чаепитии не отрывали глаз от самого волшебного пейзажа, что приготовила природа Китая за миллионы лет своего существования. Сотни лет это место был любимой летней резиденцией китайских императоров. Полюбоваться этим пейзажем, почувствовать блаженство волшебного климата приезжали десятки императоров Поднебесной. С приходом коммунистов этот курорт облюбовали члены политбюро, с не меньшим блаженством пребывая в императорской роскоши.

Ван Джин с явным удовольствием оглядел собравшихся. Пять лет он искал этих людей, осторожно прощупывая ход мыслей руководителей государственного и партийного руководства страны. И вот теперь он точно знал, что на этих пятерых можно положиться. Самый пожилой из них, семидесятипятилетний Ли Вучанхо, седовласый и благообразный являлся Председателем Всекитайского собрания народных представителей. Фактически это был второй человек после него в руководстве страны, глава законодательного крыла власти.

Су Ченглей подтверждал свое имя. Премьер Государственного совета был действительно “большим человеком”. При скромном росте метр шестьдесят пять он весил сто двадцать килограмм. Зато Мин Шоушан, никак не подтверждал свое имя - гора долговечности. Шеф пропаганды КПК был невысок, сухощав, и лицо его имело немного лисье выражение - остроносое и чуть вытянутое вперед. За глаза его называли Геббельсом, и не только по внешнему сходству и занимаемому посту. Шоушан к тому же немного прихрамывал, травма, полученная в детстве, невольно делала его еще более похожим на знаменитого министра пропаганды третьего рейха.

Соответствовал своему имени и Чжан Вэйжон - Большой Военный. Министр обороны был высок, тучен и лицо имел такое, что оно так и метило на памятник конному герою. Кто никак не подтверждал своего имени, так это Мао Вейшенг. Руководитель разведки, может быть, и был “рожденным великим”, но внешне не выделялся бы из миллиарда точно таких же китайских мужчин в возрасте пятидесяти пяти лет. Разве что слегка выпученные от неправильной

работавшей щитовидки глаза. Да разведчику и не нужны особые приметы, скорее наоборот.

Оглядев единомышленников и отставив в сторону чашку Ван Джин кивнул головой:

– Ну, что ж. Сегодня мы собрались здесь, чтобы решить вопрос о дальнейшем пути развития Китая на следующие, я надеюсь, несколько сот лет. У нас есть два пути развития. Один - продолжать экспортировать наш главный ресурс - рабочую силу и этим завоевывать мир, при этом ютясь на большой, но не сильно приспособленной территории, что нам оставили наши благословенные предки. Либо пойти путем всех остальных великих империй и расширяться территориально.

– Если расширяться, то только на север, - предложил Ченглей.
– Других свободных территорий у нас нет. Есть Индия, где и так своего народа хватаем, есть Вьетнам, который смог перемолоть США. Только север.

– Преимущества есть в обоих схемах, но экспортировать такое количество людей в более развитые страны - проблематично, - тонко заметил Вучанхо.
– Тем более людей с низкой квалификацией, которых у нас переизбыток. Нас уже стали бояться. Пытаются ограничить проезд проживание наших соотечественников, как в Европу, так и в Америку.

– Зато у России слишком много территории. Идет деградация этого монстра. Время России прошло, как прошло время Рима, Великобритании и Монголии. Пора заменить эту прогнившую империю на мировой сцене, - высказался Шоушан.

Чжан Вэйжон снисходительно усмехнулся:

– Даже если мы начнем войну сейчас, завтра, то мы сомнем русских быстро и навсегда.

– Не зарывайтесь, генерал. Точно так же думали и Наполеон и Гитлер, - осторожно парировал Вучанхо.

Ему ответил Вейшенг:

– Мы учтем уроки немцев. Война должна быть действительно молниеносной, все другое для русских не проходит. Тем более что я согласен с генералом. Сейчас оборона русских на наших границах похожа на бумагу - ее можно проткнуть карандашом.

– Но нужно учитывать и настроение народа. Сейчас он очень благожелательно относиться к русским. Они приезжают к нам как туристы, они поставляют нам газ и нефть. Да и политическим вопросам мы всегда идет вместе против американского империализма, - возражал Вучанхо.

– Из любого друга можно быстро сделать врага, - Вейшенг улыбнулся.
– Нужно только заставить смотреть на его под другим углом зрения.

– И это мы сделаем, - пообещал Шоушан.
– Очень быстро сделаем.

Ван Джин подвел итог обсуждению:

– Я рад, что мы едины в этом вопросе. Какой срок мы отпустим этой дутой империи?

– Пять лет, - предложил Вучанхо.

– Много. Три года. Через три года мы должны смять Россию как пустую консервную банку, - решительно заявил министр обороны. Все остальные закивали головой.

– Хорошо, так и решим, - согласился Генсек.
– А чтобы подтвердить это решение, назначаем день начало войны. Ровно через три года - двадцать первого августа.

Они отпили чая. Затем Ван Джин снова взял слово: