Последняя Империя
Шрифт:
Мирон пошел дальше. Кое-где под ногами хлюпала вода, пахло откровенной канализацией. Похоже было, что рейд подходил к концу, криков больше не слышалось, где-то впереди уже звучал смех. Лиц Мирон не видел, слышал только возбужденные голоса:
— Блин, вот они куда ушли, здесь дверь в подъезд открыта!
— Двое еще в отдушину нырнули, я одному хорошо так по заднице прутом достал!
— Вонища какая-то, не то уксус, не то ацетон.
— А ты не понял, что ли? Ханку варили.
Откуда-то сбоку раздался громкий голос
— Осмотреть подвал, все закоулки.
Лучи фонарей снова пришли в движение, а Мирон все так же на ощупь начал пробираться вперед. Вскоре он увидел более сильный свет. Горела обычная лампочка, подвешенная к потолку. Судя по всему, в этом большом отсеке был центр притона. Два старых, продавленных дивана, пара ящиков и плитка на одном из них — вот и весь интерьер подвального клуба. Опрокинутый ковш с мутным варевом, грязные шприцы и развешенные на проводе тряпки с пятнами засохшей крови, пара резиновых жгутов — все это не оставляло никакого сомнения, чем занимались завсегдатаи подвала.
В самой комнате находились двое, Серый и тот самый взводный, Кулик. Сначала Мирон не понял, что они делают. Сосредоточенно и осторожно Серый разворачивал небольшой полиэтиленовый пакет.
— Блин, да это же гера! — тихо сказал он. — Вот удача!
— Сколько?
— Десять чеков.
— Как делить будем?
— Шесть ментам, четыре нам… Хотя нет, хватит им и четырех чеков. Остальное загоним. Он сейчас стоит в десять раз дороже ханки…
В это время за спиной Мирона послышались возбужденные голоса, полоснули лучи фонарей, и он вынужден был шагнуть в освещенную зону. Серый даже немного вздрогнул, настолько бесшумно и неожиданно выросла из темноты фигура новичка.
— А это ты, молдаванин… — протянул ротный.
"Видел он что или нет?" — мелькнуло в голове студента-философа. Большую часть найденных наркотиков дружинники сдавали милиции, для отчетности, но некоторую их долю ротный обычно припрятывал и сбывал студентам из своего общежития, в основном африканцам.
Серый еще размышлял над тем, что видел этот пацан, когда в отсек с шумом ввалились трое «союзников». Под руки они заволокли и бросили в угол того самого парня с бородой. Теперь было видно, что хиппи пришел в себя. Сквозь падающие на глаза окровавленные слипшиеся волосы он затравленно озирался по сторонам.
— Во, заполз в уголок и думал, что мы его не найдем! — радостно доложил один.
— Встань, сука! — крикнул на хиппи Кулик.
Тот с трудом повиновался. Кулик ногой отодвинул в сторону ящик и встал перед старожилом подвала в каратистскую стойку. Резко развернувшись на триста шестьдесят градусов, он ударил хиппаря ногой в солнечное сплетение. Тот отлетел обратно в угол и застонал от боли. Дружно заржавшие дружинники одобрительно захлопали в ладоши. Кто-то даже крикнул:
— Браво!
Но Серый поморщился.
— Нет, сколько тебя можно учить?! Надо
Хиппи снова поставили на ноги. Теперь он стоял, чуть покачиваясь и настороженно глядя на нового мучителя. А Серый без предварительных церемоний настолько быстро крутанулся и ударил его ногой в грудь, что пленник не успел прикрыться руками, а захрипел и свалился на пол.
— Видишь, — пояснил Серый. — Вся энергия ушла в удар, а не в толчок? Ребра я ему точно сломал. Все понял?
— Да.
— Повтори.
Живую грушу снова подняли. Бородач еле стоял на ногах, и по лицу было видно, что дышал он с трудом. Серый оказался прав, два ребра своей жертве он сломал. Кулик повторил удар с разворотом, но опять не так. Для очередного показательного удара Серого бородача уже пришлось держать под руки. Ноги у него подламывались, на губах виднелась кровь.
— Показываю последний раз, — сказал ротный, с явным превосходством оглядываясь по сторонам. — Сейчас этот мешок с костями ляжет и уже не встанет…
— Хватит! — резко крикнул Мирон. — Нельзя же так!
Серый удивленно развернулся в его сторону.
— Что ты сказал?
— Хватит, он же человек, ему же больно!.. — В возбуждении Мирон стянул с головы шапочку, ему было жарко и страшно. Словно приняв от него вызов, снял свою шапку и ротный.
— Он не человек, он отброс общества. Уничтожая таких, как он, мы делаем благое дело. Все эти голубые, панки, металлисты — все они разносчики сифилиса и СПИДа. Русское общество должно избавиться от этой нечисти. И мы, дружины Союза молодежи, санитары общества. Мы уничтожаем всю эту грязь и нечисть и расчищаем путь грядущим поколениям.
Серый говорил страстно, убедительно, красивым литературным языком. Мирон оглянулся и увидел горящие глаза остальных парней. Он упрямо качнул головой и сказал:
— Все равно так нельзя. Только бандиты так делают. Это я точно знаю.
— Значит, ты против Союза молодежи? Зачем же тогда пришел сюда? Здесь, — Серый картинно показал рукой в сторону остальных «союзников», — только настоящие парни, мужики, воины, солдаты будущего. Нам не нужны такие хлюпики. Уходи. Пропустите его, пусть идет.
Мирон почувствовал, как за его спиной нехотя расступилась враждебная толпа, но он не пошел, а отрицательно покачал головой:
— Я видел таких, как ты. Они тоже говорили красивые слова, а сами, как ты, торговали наркотиками…
Договорить Серый ему не дал. Страшный удар ногой по лицу опрокинул новичка на пол. Кулик настороженно глянул на своего командира.
— Выведите его и дайте хорошего пинка. Да и вообще, пора отсюда уходить, нечего нам дышать этой заразой…
Его размышления прервал возглас склонившегося над Мироном дружинника: