Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось

Цирулис Гунар

– Рядом – не обязательно, – отрезала Ирена. – Но поскольку за ложные показания и отказ от них тоже грозит наказание, придется кое–что рассказать. Предложите мне расписаться в предупреждении и спрашивайте, не стесняясь!

– Из вас, Ирена, получился бы толковый фотокорреспондент, – с уважением промолвил Стабиньш. – Честное слово, у вас есть хватка. Вот, например, этот человек, что несет гроб, это…

– Это Пуце, – подтвердила Ирена. – А вот его пьяная харя крупным планом. – Она взяла из кучи

другой снимок.

– Какая злобная усмешка кроется под приличествующей скорбью!

– Но ни страха, ни раскаяния.

– Вы полагаете…

– Моих предположений касаться не будем.

– А кто этот седой интеллигентный человек у гроба?

– Это и меня интересует. Интересный мужчина, не то что красавчики с женскими чертами лица. – Она с усмешкой взглянула на непрошенного гостя. – С таким и я не отказалась бы провести время, совершенно добровольно. – Последнее слово она подчеркнула.

– Почему же не воспользовались случаем?

– У могилы Ольги?

– Он, что, был ее близким?

– Не знаю, насколько близким, но однажды я встретила Ольгу с этим красавцем на улице Горького, близ театра.

– И доложили…

– Да, рассказала Зале, вы не ошиблись.

– И Зале испугалась за моральный уровень бедной женщины.

– Испугалась, не из милиции ли он.

– У нее были основания бояться?

– Спросите у нее, когда снова придете в магазин. Они сидели друг против друга как азартные картежники, старающиеся переиграть друг друга.

– И больше вы их вместе не видели?

– Нет.

– Может быть, он звонил Зиедкалнс?

– Может быть, он, а может, и нет. Звонили многие.

– Ну–ну, это уже интересно. И кто же именно?

– А почему я должна вам помогать? Какой мне от этого прок?

– Поведу в ресторан, ей–богу!

– Много ли вы там сможете себе позволить! Я, откровенно говоря, смогу больше вас. Нет, так дешево я не уступлю.

– Хотите гарантию неприкосновенности? Жаль, но у меня нет права первой подписи.

– А если бы было?

– Все равно не дал бы.

– Завидная принципиальность. Что поделать, безответная любовь остается все равно любовью. Порой она даже крепче. – Ирена притворно вздохнула. – Постараюсь выкрутиться сама, как сумею, и защищаться тоже буду сама. Самостоятельность и независимость – мой девиз. Итак, вас интересуют телефонные разговоры. – Она перегнулась через стол так, что длинные пряди волос упали ей на глаза. – В конце июля однажды позвонил мужчина. После обеда. Насколько я понимаю, назначил Ольге свидание.

– Где?

– Он сказал: там же, где и в прошлый раз, и в то же время.

– И вам очень хотелось проследить за ними и узнать, кто он?

– Вы слишком низко меня цените. Я просто не знала, что этот тип вам понадобится, и не стала

выяснять, кто он такой.

– Он и еще звонил?

– Да. Дня через два. Но Ольга не дала ему говорить. С ходу отрубила, что ей больше сказать нечего и пусть потрудится оставить ее в покое. И бросила трубку.

«Она и на самом деле не знает, кто звонил, или только не хочет раскрыть, чтобы мы сами побегали? Да и не исключено, что все это она придумала, чтоб отвести подозрения от магазина».

– А кто еще звонил? – поинтересовался он.

– Другой мужчина: несколько раз из Ленинграда, а в последний раз – из Калининграда. Голос приятный, мягкого тембра, манера разговора интеллигентная и в то же время мужественная. Я оказалась у телефона и позвала Ольгу.

– Вы психолог. Но не может ли быть, что это один и тот же?

– Совершенно исключается. Этот говорил по–русски, и с ним Ольга держалась совсем иначе, очень ласково, и, насколько я могу судить, просила приехать по какому–то важному делу.

– Когда это было?

– Последний разговор состоялся за два дня до трагедии – в субботу, кажется, в воскресенье был выходной.

– А о чем они говорили в предыдущие разы?

– Я не старалась подслушивать.

– Точнее, междугородные разговоры вас тогда не занимали.

– Глупо.

Улдис продолжал рассматривать фотографии.

– А это что за типы? – Он разложил на столе несколько снимков, словно карты. Ирена даже не посмотрела на них.

– Если бы знала, не стала бы специально увеличивать их.

Стабиньш задумчиво потер лоб.

– Скажите, Ирена: вы знали бывшего мужа Ольги Зиедкалнс?

– Видала. Приходил в магазин клянчить на водку. Но Ольга его всегда гнала.

– На этих снимках он есть?

– Нет. На похоронах его не было.

– Часто он приходил в магазин?

– Пару раз, потом Ольга пригрозила вызвать милицию. Он еще пригрозил, что пожалуется сыну.

– Это не с ним она разговаривала тогда?

– Нет, его голос я знаю. Он тоже звонил. Но не тогда.

Улдис перебирал снимки, но взгляд его вновь вернулся к неизвестному.

– Значит, вы видели его с Ольгой на улице Горького… – медленно, словно раздумывая, проговорил инспектор. – А где его видел я? Стоп! – Он хлопнул себя ладонью по лбу, сунул руку в карман. – Вот где! – Он выложил на стол другие фотографии. – Вот он вместе с нею в санатории. Видимо, он и писал ей письма, и звонил из Ленинграда и Калининграда. Разве не он? – Инспектор подвинул снимки Ирине. Взглянув, она кивнула.

– Ну что же, мы не потеряли времени зря, беседы были плодотворными и касались вопросов, интересующих обе стороны. Вы доверите мне вашу пленку до завтра? Придете, мы кое–что запротоколируем.