Последняя из рода Дариан. Книга 2. Лабиринт

Олешкевич Надежда

«Челове-ек, все было не так».

«Воюн, – едва не подскочила я на месте. – Ты в порядке? Цел? Почему сразу не подал голос?»

«Я был занят».

«Чем?»

«Ел…»

Я закатила глаза, мысленно молясь, чтобы ему в момент сильнейшего желания перекусить попалось что-то, из-за чего у меня потом не появятся неприятности. По-хорошему следовало бы отвести его в рощу, однако я не могла подняться, но и отпустить его одного теперь побаивалась.

Лорин долго сидела возле наследника. Она рассказала о приезде команд по сетариаллам, о слухе, что Лабиринт

открылся, ни словом не обмолвилась о недавнем инциденте с Маролом. Когда пришла целительница и попросила выйти посторонних, аристократка глянула на меня с неприкрытой неприязнью и быстро отвела глаза.

– Тебе удобно? – подошла ко мне Алинда. – Подушку под голову подложить? Могу позвать Иуму ди Мосси, она лучший специалист по преобразованию, чтобы немного изменила тебе положение кресла с сидячего на лежачее.

– Мне вполне нормально, спасибо.

Она развернула принесенный плед, укрыла мои ноги, руки. Проверила грудь, сосредоточенно вглядываясь в невидимую рану. Попросила пробегающую мимо помощницу-практикантку принести мне теплой похлебки из папоа и покормить. Потом занялась принцем. Посоветовала ему поспать, обнадежила скорым выздоровлением, предложила восстанавливающий отвар, который поможет быстрее восполнить силы.

Вокруг по-прежнему кипела жизнь. Стонали получившие ожоги колдуны, прибыл еще один в парадном костюме с окаменелыми ногами. Я наблюдала за работой целительницы, ела с ложечки, стараясь ни капли не проронить. Чувствовала неловкость в этот момент, находясь под пристальным вниманием аристократа. Потом поили его. Едва закончили с нами, потянули за занавесь и вновь отрезали нас от остального лекарского зала и неутихающей суматохи.

– Ты приходила? – сразу же спросил Шай.

Я сделала вид, что не расслышала вопроса, закрыла глаза.

– В оружейную приходила?

– Нет. Принц, я тебе уже все сказала. Не стоит перекладывать свои проблемы на других, справляйся со своим наваждением сам.

Я отвернулась, в меру своих возможностей устроилась поудобнее, намереваясь поспать. Думала, на этом наш разговор закончен, но по щеке вдруг прошелся легкий ветерок, а потом кресло пришло в движение.

– Не шевелись, – без доли насмешки на лице сказал Шай, – иначе швы разойдутся.

– Немедленно верни его на место.

– Не могу, силы… закончились, – сказал он и уронил голову на подушку как раз в тот момент, когда мое кресло опустилось рядом с его койкой.

Я одарила колдуна гневным взглядом. Отвернулась, убрала руку с подлокотника, но принц поймал ее и вернул на место. Сжал в холодной ладони.

– Ты мне должна желание.

Попытка вырваться и не пошевелиться не дала успеха. Пришлось сцепить зубы и поднять на наглого аристократа глаза.

– Хочу от тебя сотню «да».

– А хотелка не треснет?

– Так и быть, девяносто девять.

– Тебе не кажется, что превратить одно желание в девяносто девять – это слишком? Нужна рабыня? Чего тогда мелочишься, сразу примени на мне зелье, которое использовала Самина, и дело с концом.

Я втянула побольше воздуха, сжала ладонь в кулак, но Шай

убрал руку, и больше не пришлось с ним бороться. Он вытянулся на койке, устремил взгляд в потолок.

– Добровольные «да», бродяжка. Я не стану заставлять, принуждать или действовать против твоей воли. Хочу «да», на которые ты определенно ответишь отказом, потому что боишься или стесняешься, потому что посчитаешь это неуместным или неправильным, решишь отказаться, как в случае с нашим боем на гайо. Ты хотела бы его повторить?

Он повернул голову, улыбнулся. Знал ведь ответ. Тот поединок был одним из лучших, который невозможно не запомнить.

– Да или нет, бродяжка?

– Зачем тебе ответ? Осторожно, принц, порой наваждения превращаются в привязанности.

– А я люблю играть с огнем, иначе как пойму, когда он мне станет подвластен?

– Уверен, что тебе это нужно? Уверен, что справишься с любыми последствиями? Уверен, что вообще справишься?

– Так ты у нас предельно осмотрительная? Бежишь, когда могла бы побороться?

– Не всякая борьба стоит затраченных усилий. Бежать не позорно. Иногда это единственно верный путь. Путь, который приведет к нужной точке.

– И к чему ты стремишься, бродяжка?

Глаза в глаза. Внимательный взгляд, глубокий, бескрайний, от которого очень громко билось сердце.

– Прекрати, – мотнула я головой, сбрасывая наваждение. – Ты мне никто, чтобы с тобой делиться своими целями. И никаких «да». Я не стану с тобой сближаться, ты проблемный.

– Вот как? Кто-то недавно утверждал, что все мое окружение смотрит не на меня – лишь на мой статус. Получается, ты такая же?

– Я – не твое окружение! И мне было достаточно общения, чтобы понять, кто ты такой на самом деле.

– Уверена, что сложила правильное мнение?

– Принц, я не намерена открывать перед тобой душу.

– А кто говорил о душе? – широко улыбнулся он, став невероятно притягательным.

Его глаза… Я тонула. Мне не хватало воздуха, места, не хватало сил, чтобы отвести взгляд. Они завораживали, подчиняли волю похлеще любого зелья. Было тесно, хорошо и одновременно плохо, легко и тяжело.

– Жаль, что не могу сейчас тебя поцеловать, – прошептал он на грани слышимости, и его слова отозвались трепетом в груди.

Стало невыносимо. Пришлось отвернуться и закрыть глаза, чтобы хоть так оказаться наедине с самой собой и напомнить, что мне не нужны никакие привязанности, особенно к наследным принцам, возомнившим себе, что знает обо мне достаточно и потому может вот так играть.

Я не шевелилась. Слушала доносящиеся из-за занавеси голоса, крики. Закрылась, отгородилась от рядом лежавшего аристократа. Он прав, я боялась. Мне было страшно, что все чувства, возникающие рядом с ним, обретут силу и превратятся во что-то неудержимое, мощное. Если Шай любил играть с огнем, то я нет, потому что не хотела сгореть. Лучше вовремя отступить и даже не обжечься, чем потом замазывать раны. А они будут. Их не избежать, если позволить принцу вот так смотреть на меня, ведь тогда придется смотреть в ответ.