Последняя из рода Гонт

Masha-U

*****

О какой помощи Волан-де-Морт просил Николаса Фламеля, я узнала только через месяц. Научная статья алхимика в «Ежедневном пророке» о возможном падении границ посеяла в обществе панику и страх. Только Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер единственные поднялись со своих мест в Большом зале и попросили у Альбуса Дамблдора разъяснений. Хотя, в случае чего, маглорожденным и полукровкам было бы проще адаптироваться, ведь они прожили среди маглов почти всю свою жизнь. Все ждали пояснений от Министерства магии, и они не заставили себя долго ждать.

На следующее утро за завтраком

совиную почту ждали, как никогда. Едва непривычную тишину нарушило уханье, студенты сразу же оживились. Когда на стол упал свежий выпуск «Пророка», я поторопилась развернуть газету.

На первой полосе было обращение министра магии Роберта Бардона, и мои глаза забегали по строчкам:

«Уважаемые волшебники и волшебницы!

Сегодня я с тяжёлым сердцем сообщаю вам, что величайшие барьеры, которые долгие века надежно защищали магический мир от маглов, истончились. Это, безусловно, вызывает беспокойство, так как наша безопасность и спокойствие находятся под угрозой.

Никогда прежде наша магическая кровь не была настолько ценна, как в эти трудные времена. Каждая капля становится намного важнее, чем когда-либо. В такие моменты мы не можем позволить себе оставаться разобщенными. Будущее магического сообщества зависит от нашей сплоченности и единства. Необходимо забыть прежние разногласия и поддержать друг друга в битве за наше существование. Мы должны быть готовы выстоять вместе, сражаться за каждый фрагмент нашего мира, за каждое волшебное существо и за каждый аспект нашего уникального наследия.

Поэтому сегодня я хотел бы обратиться к Пожирателям Смерти, которые когда-то следовали тёмными путями, но, возможно, пересмотрели свои взгляды и ищут искупления. Тем из них, кто откажется от своего прошлого и устремится к переменам, я объявляю амнистию. Если вы отречётесь от тьмы и продемонстрируете желание перейти на нашу сторону, мы готовы принять вас. Для поддержания барьеров сейчас важен каждый чистокровный волшебник, пока мы не нашли пути восстановления границ. Мы уже обратились к нашим советникам и хранителям знаний, и нами принято решение о возобновлении ритуалов на крови. Вето, когда-то наложенное на эти древние обряды, объявляю снятым.

Я призываю всех волшебников не оставаться в стороне и помнить, что только наше единство и коллективные усилия смогут поддержать и укрепить границы с миром маглов. Я, как министр магии, обещаю вам, что сделаю всё возможное, чтобы найти способ восстановить барьеры навсегда».

Это заявление вызвало настоящий резонанс в обществе. Но Визенгамот единодушно поддержал министра магии, несмотря на протесты Альбуса Дамблдора, репутация которого уже была порядком подмочена.

Вот так Волан-де-Морт обеспечил помилование своим приспешникам. Теперь им уже не нужно было прятаться у Малфоев или где-либо еще. Пожиратели Смерти могли вернуться в свои поместья и выглядеть при этом чуть ли не спасителями магического мира.

Несмотря на все эти события, жизнь в Хогвартсе шла своим чередом и студенты усиленно готовились к предстоящим экзаменам.

Шотландия, Хогвартс, 25 июня 1992 года

Перед прощальным

ужином я спустилась в Тайную комнату и забрала из неё философский камень и остатки зелья. Я была рада, что василиск последовал моему совету и затаился: все эти месяцы он так и не покидал подвалы Хогвартса. Затем я поднялась на восьмой этаж, забрала из Выручай-комнаты диадему и, сложив всё в сумочку, отправилась на праздничный пир. Оставить сумку без присмотра в своей комнате я не решилась.

Когда я зашла в Большой зал, студенты уже сидели на своих местах. Всё было оформлено в зелёных тонах, потому что Слизерин уже в седьмой раз выиграл соревнование между факультетами. На стене за преподавательским столом висело огромное знамя с изображением змеи. За нашим столом царило весёлое оживление, и, улыбнувшись друзьям, я села рядом с Драко и Тео.

Почти следом за мной в зал вошёл Альбус Дамблдор.

— Итак, друзья мои, еще один год позади! — произнёс он, поднявшись на постамент. — Но, перед тем как мы начнем пировать, я хочу подвести итоги. Надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, у вас впереди всё лето, чтобы их можно было опустошить снова до начала следующего семестра.

Директор обвёл всех присутствующих внимательным взглядом.

— А сейчас посмотрим, как распределились места между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял Гриффиндор — сто пятьдесят два балла. Третье место — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два балла. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть баллов. А на первом месте — Слизерин, у него четыреста восемьдесят баллов.

Наш стол взорвался громкими криками и аплодисментами. Мы вскочили со своих мест и принялись обнимать друг друга. На радостях Нотт так сжал мои ребра, что я думала, они сломаются. Несмотря на все испытания, которые пришлось перенести нашему факультету, мы всё равно заняли первое место.

— Да-да, друзья мои, вы прекрасно потрудились, — раздалась сухая похвала директора, а затем он прошёл за преподавательский стол. Аплодисментами нас поддержали лишь когтевранцы и пуффендуйцы: студенты Гриффиндора сидели за своим столом с кислыми минами. Взглянув на нашего декана, я едва не протёрла глаза, чтобы убедиться, не кажется ли мне это: профессор Снейп улыбался, гордясь своим факультетом.

****

На следующее утро объявили результаты экзаменов.

Лучшими учениками на первом курсе оказались Гермиона Грейнджер, Теодор Нотт и, к моему удивлению, я. До последнего сомневалась, что профессор Снейп поставит мне «превосходно» по зельям. После объявления результатов все шкафы опустели, и мы, гремя чемоданами, поспешили на поезд.

Чем ближе экспресс подъезжал к Англии, тем больше моё сердце наполнялось радостью от того, что я наконец-то увижу Волан-де-Морта и Нагайну, по которым безумно соскучилась. Но, когда мы прибыли на вокзал, я выглянула в окно и среди встречающих заметила только чету Дамьен. Накануне вечером Волан-де-Морт написал, что камин будет открыт к моему возвращению, но даже на столь короткое время я не хотела встречаться с опекунами и не спешила к ним выходить. Поэтому, когда вагон опустел, я призвала домовика.