Последняя из рода Леер - 3
Шрифт:
— Хорошо. Я пойду с тобой на праздник благословения.
Когда я вышла из ванной комнаты в платье Амелии, то Азраэль застыл от восхищения. Подошла к зеркалу и улыбнулась. Он был прав, женщина в отражении и та самая неловкая девочка подросток отличались как небо и земля. Хотя я бы предпочла ту. Оставался последний штрих, серая пыль. Единственное средство, способное размыть очертания, сделать меня почти незаметной. По крайней мере лицо.
— Это ужасно, — поморщился Азраэль, когда я нанесла последний слой на шею, — Ты все испортила. Никто не поверит, что я мог увлечься такой невзрачной серой мышью.
— Тогда,
— Ну, уж нет. Ты хотела доказательств, и ты их получишь, — ответил он и потащил меня к выходу, схватив за руку.
— Каких еще доказательств? Это ты вроде хотел что-то понять.
— Что ты меня любишь, — огорошил он, заставив брови взлететь вверх.
— Вот это самомнение, — хмыкнула я и вырвала руку, чтобы первой направится к заветному залу. Мы появились, когда чудо только начиналось, и ритмичная мелодия, полная магической силы, отдающаяся в глубине, ударила по венам, заставляя кровь буквально вскипать от напряжения. Свет еще не погас, поэтому я успела заметить многих знакомых, а вот моей четверки не было, зато была та, кого я хотела сегодня поймать и поговорить, пусть даже рискуя раскрыть себя. Впрочем, я не сомневалась, что она прекрасно знает, что я жива. На то она и чертова провидица.
А потом свет погас, и я влилась вместе с другими девушками в круг танцующих. А потом он взял меня за руку, нашел в темноте, и возникла первая вспышка.
— Это невозможно, — прошептала я, все еще не до конца понимая смысла происходящего. Я не могу его любить, он враг, убийца, подонок и угроза, однако магия такого рода не умеет лгать, а значит, сердце любит, не так, как его, потому что от его сияния слепило глаза, и мое совершенно терялось в этом свете, но любило. И от этого становилось больно и страшно.
Я вырвала руку и протолкнулась сквозь толпу, чтобы наткнуться на кого-то и вот тут вторая вспышка и всеобщий шокированный вдох. Ну, еще бы. Теперь я не сомневалась, что как бы моя душа и сердце не любили Азраэля, это ничто по сравнению с моими чувствами к наследнику. А значит, все правильно. Так как надо. Хотя нет, не надо. Слишком рано и опасно.
— Вот черт! — пробормотала я и растворилась в воздухе.
Наследник смотрел на город и раздающиеся вокруг громкие возгласы, мелькающие вспышки чьей-то любви и не чувствовал ничего. Странное состояние. Словно тебя нет, только разум и оболочка. И сердце бьется ровно и размеренно. Уже давно. Почти четыре года.
— Красиво? — проговорил Акрон из глубины комнаты.
— Обычно, — ответил наследник.
— Жаль, я надеялся, тебя тронет эта картина.
— Почему? — полюбопытствовал он. Хотя ответ был абсолютно безразличен, — Четыре года не трогало, а теперь должно?
— Мне просто страшно видеть, во что ты превращаешься, и я ничего не богу сделать. Скоро ты совсем разучишься чувствовать хоть что-то.
— Разве не этого хочет совет? Да и Макс, и Регина. Все. Чувства, они заставляют нас терять разум, ошибаться, принимать неверные решения.
— Их отсутствие превращает тебя в того монстра, которым был твой отец.
— Им двигала ярость.
— Вначале, когда он ломал тебя, да. Но в конце, когда он открыл врата, когда убил Эллая и твою мать заодно, это была машина, бесчувственная, пустая оболочка, идеальное тело для тьмы.
Наследник не ответил.
— Пойдем на праздник, сделай это хотя бы ради меня. В последний раз.
Он не знал, почему просил об этом, не знал, зачем, но сегодня он чувствовал, что так надо, что это необходимо им всем. А еще он чувствовал, что это последний раз, когда можно будет до него достучаться. Несколько месяцев назад он был живым, да — раненым, да — измученным, полным горя и отчаяния, но живым. А после Свера, после разговора с Региной в нем словно сломалось что-то. Тогда он впервые почувствовал холод, исходящий от него. Страшное зрелище. Не чувствовать ничего рядом с другом. Даже боли.
Он думал, что Рейвен откажется, но тот согласился. Безразлично посмотрел на друга и согласно кивнул.
В зале уже кто-то светился и Акрон чувствовал то ликование, которое пронзало мужчину, и страх, и досаду девушки. Он не видел эту пару, но уже был заинтригован, а потом они вошли в темноту, и случилось невообразимое. На них кто-то налетел и тогда в наследнике взорвались все те чувства, эмоции, желания, которые он так долго хоронил, побежали по венам и выплеснулись наружу в таком ярком свечении, что Акрон зажмурился, да все они почти ослепли. Да и девушка сияла не менее ярко, словно два солнца, словно две половинки одной души или ли-ин у побратимов. А еще он чувствовал глухую ярость с другого конца комнаты и не успел разобраться, как обладатель столь сильных эмоций скрылся в портале, да и девушка…
— Вот черт! — Донеслось до Акрона странное ругательство, а потом сияние прекратилось, погрузив всех в темноту с новым ударом по глазам.
Они вернулись в коридор, и Акрон чувствовал, как сильно билось сердце наследника в тот момент. И мысленно радовался, что так все случилось. Он не мог до конца понять всего этого, осознать, поверить, но был благодарен судьбе, за то, что не позволила ему сдаться.
А Рейвен сжимал платье исчезнувшей девушки, уже смутно предполагая, догадываясь, что все это могло значить. Что все его планы разрушены, что придется начинать все сначала и идти другим путем. Он надеялся, как же он надеялся, что скоро тот, кто был виновен в гибели Ауры, не исполнитель, а организатор проявит себя, придет к нему, приведет с собой тьму и тогда он попробует избавить мир от этой твари. Слабая, призрачная надежда, но прежде чем вернуть все назад, вернуть ее, он должен был обезопасить Адеон. И вот ее появление все нарушило. Как всегда, впрочем. О, его маленькая девочка умела рушить чужие планы. А то, что это была она, он не сомневался. Другой такой нет. Тогда, в Свере, он не мог поверить, но чувствовал ее. И едва оказавшись в Адеоне, кинулся за разъяснениями к Регине.
— Она жива? — прокричал он и схватил испуганную магиану за плечи.
— Это сложный вопрос, — ответила она, осознав, о чем ее крестник спрашивает.
— Простой. Да или нет? — требовательно спросил он, но она промолчала. Сейчас он готов был на все, даже выбить из нее признание, если придется, но ему ответил кто-то другой:
«Ты не сдержал обещания, мальчик, вы все не сдержали. Это твоя плата. Не ищи то, что потеряно, даже не пытайся, иначе я отберу то, что осталось, теперь уже насовсем».