Последняя из своего рода (Том 2)
Шрифт:
— Можно войти, даана?
— Можно. Кого ты привел?
Парень, не отвечая, прошел внутрь, за руку втянув девчонку, и повернулся к двери, чтобы запереть. Потом глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и посмотрел мне в глаза:
— Вы спрашивали сегодня про наших урожденных магов. Вот, — он указал на девочку. Я присмотрелась. Та была светловолоса, сероглаза, с тонкими чертами эль–туань, но неожиданно круглолица и… точно. На тонком носике виднелась россыпь веснушек. Неужели полукровка? У эль–туань веснушек не бывает, так же как родинок и бородавок, которые я порой
— Я рада, что ты так сильно желал меня просветить, — сказала я. — Но это обязательно было делать среди ночи? Чем тебе не угодило, например, утро?
— Даана, это я виновата, — жалобно проговорила девочка. — Я боялась ждать до утра, вдруг… вдруг что–нибудь случится, и вы уедете. Пожалуйста, даана, пожалуйста, возьмите меня с собой!
— Куда… с собой?
— Куда угодно, — девочка молитвенно сложила руки у груди. — Вас возьмут в следующий караван, даана, пришлых магов всегда берут! Если вы скажете, что я с вами, то меня тоже выпустят. Пожалуйста, пожалуйста! — пухлые губы дрожали, глаза смотрели умоляюще.
— Сядь, — я показала ей на единственный колченогий стул в доставшейся мне комнате. — Сядь, успокойся и расскажи нормально, отчего тебе так потребовалось уехать, и при чем здесь я.
Рассказ девочки — на вид ей было лет четырнадцать — меня даже не удивил. В Лабиринте все оказалось странно и даже дико, отчего бы здесь не существовать городу, где прирожденные маги вынуждены скрывать дар, опасаясь за свою жизнь?
— Если кто–то донесет, приходят серые жрецы, — рассказывала девочка. — Они всегда в масках, никто не знает, как они выглядят на самом деле. Приходят, забирают мага и уводят в свой храм на южной окраине. И все. Больше этих людей никто никогда не видит. Жрецы не признаются, что убивают, но мы–то ведь все понимаем!
— А пришлых магов не трогают?
— Пришлых нельзя, они под защитой Закона, — последнее слово девочка произнесла с таким придыханием, так что даже без расспросов я поняла: Закон этот нарушать никак нельзя. — Пришлым магам запрещено причинять вред. И они всегда быстро уезжают, торопятся по своим делам, никогда не пытаются задержаться, как другие. А еще от магов нельзя принимать дары или сделанные ими магические вещи.
— Ясно… — прекрасный чистый город, так мне приглянувшийся, оказался с двойным дном. — Но отчего ты так торопишься уехать? Жила ведь столько лет, и все было нормально.
— Я… — девочка, сама того не замечая, начала так сильно выламывать собственные пальцы, что мне захотелось подойти и прекратить это. — Мне кажется, что за мной скоро придут, что кто–то донес. Я чувствую! Мне так страшно, даана! Пожалуйста, пожалуйста, помогите!
— С тобой понятно. Ну а ты? Тебе какое до этого дело? — я повернулась к молчаливому спутнику девочки.
— Реника — моя двоюродная сестра.
Я кивнула, принимая объяснение.
— Ясно. А теперь расскажите, какая мне выгода вам помогать?
Глаза девочки налились слезами:
— Пожалуйста, даана, пожалуйста! Вам же это ничего не будет стоить!
— Подожди, — остановила я ее. — Я хочу услышать,
Девчонку было жалко. Приди Реника ко мне одна и попроси о помощи, я бы не отказала. Но этот ее брат, весь разговор мрачно молчавший, не верил в мое бескорыстие, значит, готов был торговаться, готов был дать что–то за спасение сестры.
Еще один урок моего детства при дворе — если можешь что–то выгадать, выгадай. Сколько помню, и отец, и братья, и другие придворные всегда поступали именно так. Мое положение было сейчас незавидно: без денег, без сменной одежды, не запугай я трактирщика — вовсе бы ночевала на улице…
— Что вам нужно, даана? — мрачно спросил сын трактирщика.
— Что ты можешь предложить? — ответила я встречным вопросом.
— У меня есть сбережения, — он вытащил из кармана небольшой плотный мешочек. — Здесь пятнадцать серциев.
Я развязала матерчатый кошель, высыпала содержимое на ладонь: тусклые, потертые монеты из некачественного серебра, кое–где со срезанными краями.
Как все же смеется судьба: когда–то у меня было все, когда–то я бы побрезговала взять эти блеклые кругляши в руки… А сейчас вынуждена торговаться за них жизнью незнакомой мне девочки.
Я горько улыбнулась. А ведь мальчишка, наверное, долго копил их, считал своим сокровищем, раздумывал о том, что купит, когда монет наберется достаточно.
— Мне нужна запасная одежда и какое–нибудь оружие, — я вернула монеты в кошель. — Этого хватит?
— Если только выбрать то, что подешевле, — честно ответил парень.
Кивнув, я повернулась к Ренике.
— Я могу взять тебя с собой, но ты подумала, в каком качестве?
Девчонка растерянно захлопала светлыми ресницами. Ясно, так далеко их планы не простирались.
— Ладно, — решила я. — будешь моей горничной. Это достаточно правдоподобно.
— Хорошо, даана, — послушно сказала Реника.
Сын трактирщика ушел и время, оставшееся до утра, мы коротали вдвоем. История Реники оказалась проста и незатейлива, и прекрасно объясняла, почему просил за девочку ее кузен — никого другого у Реники просто не было. Каруш, сын трактирщика, оказался ее последним кровным родственником, причем родство шло по материнской линии. При первом же упоминании самого трактирщика Реника вздрогнула и попросила не выдавать ее присутствие, обещая вести себя тише, чем мышь. Кажется, с неродным дядей она ладила плохо. Отца Реника не помнила, мать умерла около года назад, так что последнее время девочка жила с неродной теткой, которая не знала о ее Даре, поэтому тот приходилось скрывать.
— Это так тяжело, даана, — вздохнула Реника. — Если я его долго не использую, внутри словно мурашки начинают бегать, щекочут, сперва забавно, потом противно. И пока я не сделаю что–нибудь магией, не исчезают.
— Покажи, что умеешь, — предложила я. Реника огляделась по сторонам и остановила взгляд на дубовом столе, задвинутым в самый угол комнаты.
— Вам не будет жалко, если я его немного поломаю? — спросила с хитринкой во взгляде. Девочка оживилась и была, похоже, рада, что может перед кем–то похвастать своей необычностью, а не прятать ее.