Последняя комета
Шрифт:
– Что случилось с твоим лицом? – спрашивает Джудетт и ставит передо мной стакан воды. – Ты все равно ходил в город?
– Мы не собирались этого делать. Просто так получилось.
Глаза Джудетт горят от злости. Я смотрю в сторону. Вижу красивые орхидеи, расставленные на подоконнике. Венерин башмачок, розово-желтую Пафиопедилум Пиноккио. Джудеп забрала их из цветочного магазина, когда его закрыли. Будучи маленьким, я знал названия всех растений, находившихся там. А сейчас этот магазин стал просто еще одним заброшенным
– Извини, – говорю я.
– Ты участвовал в драке?
– Нет, просто кто-то случайно врезался в меня. Это произошло неспециально.
– А потом?
– Потом?
– Что вы делали после футбола?
– Поболтали немного дома у Али.
Джудетт молча смотрит на меня.
Я знаю этот трюк. Она ждет, пока я начну говорить. Сам выкопаю себе могилу своим языком. И все равно я не выдерживаю, открываю рот и начинаю это делать:
– Я подумал, вы в любом случае будете спать, поэтому не важно, когда…
– Чушь, – перебивает она меня. – Ты совсем не думал о нас.
Она ошибается. Как раз наоборот. Но я решил наплевать на них.
Головная боль подкрадывается внезапно. Череп, кажется, вот-вот расколется.
– Ты понимаешь, как я беспокоилась? – говорит Джудетт. – По-твоему, я не слышала, какой шум стоял в городе?
– Я просто хотел побыть с моими друзьями. Они тоже важны для меня.
– Симон, – вздыхает Джудетт. – Это же деструктивно.
– И? Это важно? Все равно ведь все закончится в любом случае.
– Я понимаю твои чувства, но тебе действительно весело? Это так не выглядит.
Головная боль смещается к вискам. Я делаю глоток воды из стакана, который Джудетт поставила передо мной. Едва достигнув желудка, она уже угрожает приступом тошноты подняться к горлу.
– Мне ужасно весело, – говорю я. – Я прекрасно провожу время.
– А как ты будешь чувствовать себя завтра? – Она перебивает меня, прежде чем я успеваю ответить. – И не говори, что это не играет никакой роли.
Я замолкаю.
– Мы должны провести оставшееся время как можно лучше, – говорит Джудетт.
Я смотрю на ее темные глаза, кожу, которая блестит в искусственном свете люстры. Я ужасно скучаю по ней. Скучаю по моей прошлой жизни. И все то, о чем мне не хочется думать, опять догоняет меня.
– Я не знаю, как люди поступают в такой ситуации, – говорю я тихо.
– Любому из нас нелегко жить с таким знанием. Но ты не должен вести себя подобным образом.
В голосе Джудетт столько теплоты, что он, наверное, не оставил бы равнодушным никого. Я готов разреветься, но не хочу плакать сейчас. Слишком устал для этого.
Я кашляю, пытаясь избавиться от комка в горле.
– Где Стина?
– У нее домашний визит.
Я знаю, что Джудеп имеет в виду, когда она говорит так. Очередное самоубийство. Стина заботится о
Сначала мне было трудно понять это. Казалось странным, что люди кончают с собой, лишь бы не мучиться страхом смерти. Однако порой, по-моему, я понимаю их слишком хорошо. Но только на очень короткие мгновения. Сам я никогда не смог бы нанести себе вред. И почти на сто процентов уверен в этом.
– Когда она уехала?
– Около половины одиннадцатого. Я не рассказала ей, что ты не пришел домой, если тебя это интересует.
– Спасибо.
– Ради нее, а не ради тебя. Я не хочу, чтобы она беспокоилась. Но я расскажу утром.
– Отлично.
Глаза Джудетт сужаются.
– Я возьму себя в руки, – говорю я. – Обещаю.
Мои слова словно повисают в воздухе. Кажутся пустыми и фальшивыми.
– Мне надо заскочить в душ, прежде чем я поеду на работу, – говорит Джудетт и потягивается.
– Почему ты принимаешь его до работы?
Она ушла из цветочного магазина, чтобы присоединиться к волонтерам, собирающим мусор. Комета перекинула ее в другое обонятельное поле.
– Мне же как-то надо взбодриться, – говорит она. – Боже, скорей бы четверг, тогда же мы получим новый паек и кофе.
Она трет лицо и встает со стула. Бомбом весь в предвкушении поднимает голову, однако она гладит его лишь мимоходом, немного рассеянно, и ускользает на кухню.
– Заведи будильник, – кричит она. – Тебе придется выгуливать его утром.
Я проснулась около десяти от шума мусоровоза. Колени Миранды упирались мне в спину, а ее худенькое тело храпело так громко, что это казалось физически невозможным. Когда папа пришел домой, я уже отказалась от попытки заснуть снова и решила позавтракать вместе с ним.
Он был настолько уставшим, что я внезапно догадалась, как он выглядел бы, если бы смог стать старым. Он походил на своего отца больше, чем когда-либо.
Папа спросил о моем самочувствии, и я ответила: «Все нормально, по-моему, просто чувствую легкие симптомы рака», а он сказал: «Ты действительно готова пойти на все, лишь бы привлечь внимание к себе». Со стороны наш диалог мог бы показаться довольно странным, но мы разговариваем так с тех пор, как я узнала мой диагноз. Пожалуй, так легче. И не только мне.
Я рассказала о расспросах Миранды о комете, но ни словом не обмолвилась о собственном страхе. Не тот случай. И чем он смог бы помочь мне? Стал бы только беспокоиться за меня, а у него и так хватало поводов для волнений. Я приготовила для нас кашу. Заметила, как он обрадовался, когда я положила себе добавку.