Последняя любовь гипнотизера
Шрифт:
Элен вернулась в столовую. Патрик стоял возле матери, слегка наклонившись, и наблюдал за ходом «Монополии», а его отец переставлял по доске фишку, печально покачивая головой.
— Плати! Плати! — кричал Джек. — Утраивай ренту!
— Думаю, ты его обанкротишь, милый, — с надеждой произнесла Морин.
— Все в порядке? — Патрик посмотрел на Элен.
— Все прекрасно. Я тебе позже расскажу.
— Отдавай наличные! — Джек протянул к деду ладонь.
— Поздно уже, надо бы заканчивать игру, —
— Но ты сказал, что мне завтра не нужно идти в школу! — запротестовал Джек.
— Да, но я имел в виду, что ты нуждаешься в отдыхе.
— Я же весь день спал!
Он выглядел абсолютно здоровым, глаза у него были ясными и чистыми.
— Да у него энергии на всех хватит, — сказала Морин. — А вот вы оба вроде очень устали. Почему бы ему не остаться с нами?
— Ну, не знаю, — возразил Патрик. — После вчерашней ночи я бы предпочел…
— Мы на завтрак отведем его в «Макдоналдс» для дополнительного лечения, — небрежно бросила Морин, сосредоточившись на костях, которые трясла в пригоршне.
— Да! — заорал Джек. — Котлета в булке!
— Мама… — начал было Патрик, но Элен видела, что у него уже просто нет сил для спора.
Ее собственная мать наверняка бы восстала против такого запретного блюда и победила бы в сражении бабушек.
Часом позже Элен и Патрик отправились на покой, но вместо того, чтобы спать, они жевали зефир, доставая его из огромного пакета, и играли на приставке Джека в «Хроники лезвия дракона». С того времени как Элен обзавелась приемным сыном, она очень много узнала о войнах ниндзя.
— Ты уже неплохо справляешься, — сообщил Патрик, в пятый раз победив Элен. — Для хиппи — любительницы чечевицы.
— Странно, однако это буквально затягивает, — ответила Элен. — И кстати, чечевица совсем не мое любимое бобовое.
— Бо… что?
— Ты лучше заткнись и лопай свой зефир.
Несколько секунд они молча жевали.
Наконец Патрик негромко откашлялся и осторожно сказал:
— Ладно… Но мы ведь так и не закончили главную тему нашего разговора.
— Да забудь ты об этом, — предложила Элен. — Честно. Давай лучше в другую игру поиграем.
Она взяла пульт. Но Патрик забрал его у нее из рук и снова положил на кофейный столик.
— Я впервые сказал нечто в этом роде под гипнозом? — спросил он, не глядя на Элен.
— Да.
— Ты ведь как-то говорила мне, что гипнотерапия может происходить только по согласованию… по согласию, — продолжил Патрик, — что ни один гипнотизер не может заставить тебя сказать или сделать то, чего ты на самом деле не хочешь, а я уж точно не желал говорить тебе такие слова.
«Может быть, это твое подсознание захотело все мне рассказать», — подумала Элен.
— Ну, тут могла возникнуть некоторая неточность, потому что я ведь не просто твой терапевт, я
— Не имеет значения? Еще как имеет! — воскликнул Патрик. — Каково было тебе такое услышать! А главное, ты получила совершенно превратное представление о моих чувствах. А ты еще и увиливаешь от обсуждения.
— Да все в порядке… — пробормотала Элен.
Если бы она не скомпрометировала так основательно свою профессиональную честность, такой разговор никогда бы не возник.
— Ты когда-нибудь сомневалась в наших отношениях? Когда-нибудь сравнивала меня с твоими прежними мужчинами? У тебя возникали такие мысли, о которых ты не захотела бы мне рассказать?
— Не знаю. Возможно.
Элен поежилась. В течение всего этого времени у нее возникало огромное множество мыслей и чувств, о которых она уж никак не захотела бы рассказывать Патрику.
— А как насчет того дня, когда мы ездили в гости к родителям Колин и я вел себя как последний ублюдок? Ты думала тогда: ох, черт, да что я вообще здесь делаю?
— Если честно, не помню.
Элен отлично помнила, как всю обратную дорогу прокручивала в голове те выходные в горах, которые она провела с Джоном.
— Разумеется, у тебя были моменты сомнений! Тебе наверняка хотелось меня удавить, когда я поставил в прихожей все те коробки, но суть-то в том, что ты не высказываешь вслух все те мысли, что у тебя возникают!
— Да, — согласилась Элен. Патрик смотрел ей прямо в глаза. Она отвела взгляд. — То есть я хочу сказать — нет.
Ее охватило отчаяние. Весь день она ждала, что Патрик откажется от тех своих слов, что он как-то все объяснит. Да, она бы все равно ему не поверила, но была полностью готова к самообману.
А теперь ей приходилось лишь усмехаться и терпеть это: ее муж всегда будет, глядя на нее, сожалеть, что она не Колин.
— Я понимаю, — храбро произнесла Элен.
— Неправда, — возразил Патрик.
— Ой, да ладно.
— Ты думаешь, что любовь — это только черное и белое. Все женщины так думают. И все они ошибаются. Женщины на самом деле очень умны, кроме того, в чем они по-настоящему глупы.
Элен хлопнула его по руке, и довольно сильно.
— Хорошо. Послушай, я же не утверждаю, что это абсолютная истина.
Патрик прикусил щеку изнутри, и на его лице было написано такое разочарование, что оно казалось сродни глубокому страданию.
— Все в порядке. — Элен потерла руку Патрика в том месте, где ударила ее. — Я действительно понимаю.