Последняя ночь
Шрифт:
– Дана! – окликнула ее из своего кабинета Гвен.
На Гвен был великолепно сидящий костюм – жакет и юбка светло-бежевого цвета. Черные как смоль волосы рассыпаны по плечам. Гвен, как всегда, встретила подругу приветливой улыбкой, и Дана улыбнулась в ответ.
– Тебе уже сказали? – спросила Гвен.
Дана удивилась. «Наверное, у нее есть какие-то новости о моем грядущем назначении», – подумала она.
– Я в полном неведении иду на растерзание в берлогу к Бинкли. Говорят, он хочет видеть меня.
– Он собирается взвалить на тебя
– Чтоб ему провалиться! Вот дерьмо-то!
Гвен рассмеялась, услышав, как Дана ругается. Составление такого графика считалось работой тяжелой и неблагодарной, потому что среди коллег обязательно найдется один, а то и больше недовольных.
– В этом году я делала этот чертов график уже раза. Пусть этим займется кто-нибудь еще. Я ему так и скажу!
– Бинкли знает, что ты скоро ускользнешь от него. Ему хочется досадить тебе напоследок. – Гвен внимательно посмотрела на Дану. Ее темные глаза сузились. – Поосторожнее с ним. Слушай, а зачем ты связалась с Тагеттом? Мой совет – держись от него подальше.
Дана не знала, как объяснить Гвен, что отношения зашли слишком далеко и просто приятельскими их уже не назовешь. Однажды у Гвен было свидание с Робом, после чего они немедленно расстались. Гвен вообще была уверена, что может раскусить человека с первого взгляда, а о Робе у нее сложилось самое дурное мнение. «Но она же абсолютно не знает его, – подумала Дана, – его вообще никто не знает… кроме меня». От этой мысли ей вдруг стало хорошо на душе.
Гвен, видимо, немного смутившись от собственной прямолинейности, сменила тему разговора:
– Слушай, мой брат просит тебя зайти к нему. Он беспокоится, хорошо ли заживает десна после удаления зуба. Он может принять тебя сегодня после полудня.
– Нет-нет, сегодня никак не могу. Сестра попросила приехать. Мы вместе пойдем на встречу с Кольтранами и их адвокатами. Это очень важно. – Не желая обидеть Гвен, Дана умолчала о том, что у нее нет абсолютно никакого желания вновь подвергаться безжалостной экзекуции в зубоврачебном кабинете ее брата. – Быть может, я забегу к нему в другой день. Ну, мне пора. – Дана махнула на прощание рукой. – Меня ждет кровожадный Бинкли.
Всякий раз, когда она приближалась к кабинету Бинкли, ее охватывало неодолимое желание завопить что есть мочи. Этот визит тоже не стал исключением.
Она вошла в приемную и попросила секретаршу Доложить о своем приходе. На стенах висели в ряд фотографии наиболее влиятельных и уважаемых лиц на Гавайях. По мнению Даны, портреты этих людей гораздо лучше смотрелись бы в полицейском архиве, где Им, собственно, и было место. Дану тошнило от подобострастности, с какой Бинкли заискивал перед сильными мира сего, добиваясь их расположения. Однако шли годы, а он по-прежнему занимал кресло председателя муниципального суда.
Дэвису Бинкли, под началом которого она работала, было около шестидесяти лет. Редкие седые волосы покрывали его блестящую, загорелую лысину,
Дана вошла в его кабинет. Бинкли поднял на нее тяжелый взгляд и, даже не улыбнувшись и не предложив сесть, начал разговор:
– Я хочу, чтобы вы составили общий график слушаний.
– Как, опять я? – возмутилась Дана, хотя уже давно поняла, что спорить с ее начальником себе дороже.
– Вы сделали неудачный график, поставив подряд несколько разбирательств. Это может привести к переносу слушаний. График надо переделать, поскольку адвокаты выражают свое неудовольствие. Проблемы нам ни к чему. Вы поняли меня?
Дана едва сдерживала свой гнев. Даже секретарше ясно, что составить график, который устраивал бы всех, задача невыполнимая. Если случаются накладки, то слушание переносится на другой день. Это нормально. Она отводила больше времени под более серьезные дела. К этому тоже не придерешься. Однако любое слушание может затянуться, мало ли что случается.
Бинкли посмотрел ей в глаза и злорадно ухмыльнулся. У Даны сжалось сердце. Опять какая-нибудь гадость!
– Вы знаете, я не люблю сплетни, однако иногда и в них может оказаться зерно правды. Я тут кое-что узнал. – Он выдержал эффектную паузу, чтобы сполна насладиться испугом, промелькнувшим в глазах Даны. Она с ужасом подумала, что Бинкли стало известно о ее романе с Робом. – Я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, хочу просто предупредить, что у вас могут возникнуть большие неприятности.
– Я вас не понимаю.
– Мне звонил адвокат Фрэн Мартин. Она собирается обжаловать завещание своей матери.
– Завещание Лиллиан? – изумленно воскликнула Дана. – Ее бедная мать умерла всего несколько часов назад… Она что, среди ночи звонила адвокату?
– Может быть. Меня это не касается. Ее адвокат сказал, что она подаст на вас в суд за то, что вы втерлись в доверие к ее покойной матери и злоупотребили своим влиянием на нее.
– Что за чушь! Мы жили по соседству и были близкими подругами. Вот и все. – Голос Даны звенел от гнева. Фрэн – просто чудовище!
– Фрэн Мартин обвиняет вас в том, что под вашим влиянием ее мать оставила родную дочь без наследства.
– Лиллиан никогда и ничего не говорила мне о завещании.
– Ну что ж. – Губы Бинкли расползлись в гаденькой ухмылке. – Если Фрэн Мартин подаст иск, то я буду обязан провести расследование. Надеюсь, это вы понимаете?
О, да! Дана прекрасно понимала, что ей не везет, просто катастрофически не везет. Ее шансы получить заветную должность таяли ежесекундно. Помимо шантажиста, ей теперь угрожала еще и Фрэн Мартин. Казалось, будто окружающие затеяли между собой соревнование с целью выяснить, кто из них первым положит конец ее карьере.