Последняя осень. Стихотворения, письма, воспоминания современников

Рубцов Николай Михайлович

* * *

«Наслаждаясь ветром резким…»

Наслаждаясь ветром резким, Допоздна по вечерам Я брожу, брожу по сельским Белым в сумраке холмам. Взгляд блуждает по дремотным, По холодным небесам, Слух внимает мимолетным, Приглушенным голосам. По родному захолустью В тощих северных лесах Не бродил я прежде с грустью, Со слезами на глазах. Было все — любовь и радость. Счастье грезилось окрест. Было все — покой и святость Невеселых наших мест… Я брожу… Я слышу пенье… И в прокуренной груди Снова слышу я волненье: Что же, что же впереди? <1966>

Осенняя луна

Грустно,

грустно последние листья, Не играя уже, не горя, Под гнетущей погаснувшей высью, Над заслеженной грязью и слизью Осыпались в конце октября! И напрасно так шумно, так слепо, Приподнявшись, неслись над землей, Словно где-то не кончилось лето, Может, там, за расхлябанным следом, — За тележной цыганской семьей! Люди жили тревожней и тише, И смотрели в окно иногда, — Был на улице говор не слышен, Было слышно, как воют над крышей Ветер, ливень, труба, провода… Так зачем, проявляя участье, Между туч проносилась луна И светилась во мраке ненастья, Словно отблеск весеннего счастья, В красоте неизменной одна? Под луной этой светлой и быстрой Мне еще становилось грустней Видеть табор под бурею мглистой, Видеть ливень и грязь, и со свистом Ворох листьев, летящих над ней. <1966>

Старая дорога

Всё облака над ней, всё облака… В пыли веков мгновенны и незримы, Идут по ней, как прежде, пилигримы, И машет им прощальная рука. Навстречу им июльские деньки Идут в нетленной синенькой рубашке, По сторонам — качаются ромашки, И зной звенит во все свои звонки, И в тень зовут росистые леса… Как царь любил богатые чертоги, Так полюбил я древние дороги И голубые вечности глаза! То полусгнивший встретится овин, То хуторок с позеленевшей крышей, Где дремлет пыль и обитают мыши Да нелюдимый филин-властелин. То по холмам, как три богатыря, Еще порой проскачут верховые, И снова — глушь, забывчивость, заря, Все пыль, все пыль да знаки верстовые. Здесь каждый славен — мертвый и живой! И оттого, в любви своей не каясь, Душа, как лист, звенит, перекликаясь Со всей звенящей солнечной листвой, Перекликаясь с теми, кто прошел, Перекликаясь с теми, кто проходит… Здесь русский дух в веках произошел, И ничего на ней не происходит. Но этот дух пойдет через века! И пусть травой покроется дорога, И пусть над ней, печальные немного, Плывут, плывут, как мысли, облака… <1966>

* * *

«Уединившись за оконцем…»

Уединившись за оконцем, Я с головой ушел в труды! В окно закатывалось солнце, И влагой веяли пруды… Как жизнь полна! Иду в рубашке, А ветер дышит все живей, Журчит вода, цветут ромашки, На них ложится тень ветвей. И так легки былые годы, Как будто лебеди вдали На наши пастбища и воды Летят со всех сторон земли!.. И снова в чистое оконце Покоить скромные труды Ко мне закатывалось солнце, И влагой веяли пруды… <1966>

Жара

Всезнающей, вещей старухе, И той не уйти от жары. И с ревом проносятся мухи, И с визгом снуют комары, И жадные липнут букашки, И лютые оводы жгут, — И жалобно плачут барашки, И лошади, топая, ржут. И что-то творится с громилой, С быком племенным! И взгляни — С какою-то дьявольской силой Все вынесут люди одни! И строят они, и корежат, Повсюду их сила и власть. Когда и жара изнеможет, Гуляют еще, веселясь!.. <1966>

Кого обидел?

В мое окно проникли слухи. По

чистой комнате моей Они проносятся, как мухи, — Я сам порой ношусь по ней! И вспомнил я тревожный ропот Вечерних нескольких старух. Они, они тогда по тропам Свой разнесли недобрый слух! — Ему-то, люди, что здесь надо? Еще утащит чье добро! — Шумели все, как в бурю стадо… И я бросал свое перо. Есть сердобольные старушки С душою светлою, как луч! Но эти! Дверь своей избушки Хоть запирай от них на ключ! Они, они — я это видел! — Свой разнесли недобрый слух. О, Русь! Кого я здесь обидел? Не надо слушать злых старух…

На сенокосе

С утра носились, Сенокосили, Отсенокосили, пора! В костер устало Дров подбросили И помолчали у костра. И вот опять Вздыхают женщины — О чем-то думается им? А мужики лежат, Блаженствуя, И в небеса пускают дым! Они толкуют О политике, О новостях, о том о сем, Не критикуют Ради критики, А мудро судят обо всем, И слышен смех В тени под ветками, И песни русские слышны, Все чаще новые, Советские, Все реже — грустной старины.

* * *

«Ночь коротка. А жизнь, как ночь, длинна…»

Ночь коротка. А жизнь, как ночь, длинна. Не сплю я. Что же может мне присниться? По половицам ходит тишина. Ах, чтобы ей сквозь землю провалиться! Встаю, впотьмах в ботинки долго метясь. Открою двери, выйду из сеней… Ах, если б в эту ночь родился месяц — Вдвоем бы в мире было веселей! Прислушиваюсь… Спит село сторожко. В реке мурлычет кошкою вода. Куда меня ведет, не знаю, стежка, Которая и в эту ночь видна. Уж лучше пусть поет петух, чем птица. Она ведь плачет — всякий примечал. Я сам природы мелкая частица, Но до чего же крупная печаль! Как страшно быть на свете одиноким… Иду назад, минуя темный сад. И мгла толпится до утра у окон. И глухо рядом листья шелестят. Как хорошо, что я встаю с зарею! Когда петух устанет голосить, Веселый бригадир придет за мною. И я пойду в луга траву косить. Вот мы идем шеренгою косою. Какое счастье о себе забыть! Цветы ложатся тихо под косою, Чтоб новой жизнью на земле зажить. И думаю я — смейтесь иль не смейтесь, — Косьбой проворной на лугу согрет, Что той, которой мы боимся, — смерти, Как у цветов, у нас ведь тоже нет! А свежий ветер веет над плечами. И я опять страдаю и люблю… И все мои хорошие печали В росе с косою вместе утоплю.

* * *

«В полях сверкало. Близилась гроза…»

В полях сверкало. Близилась гроза. Скорей, скорей! Успеем ли до дому? Тотчас очнулись сонные глаза, Блуждает взгляд по небу грозовому. Возница злой. Он долго был в пути. Усталый конь потряхивает гривой, А как сверкнет — шарахнется пугливо И не поймет, куда ему идти. Скорей, скорей! Когда продрогнешь весь, Как славен дом и самовар певучий! Вот то село, над коим вьются тучи, Оно село родимое и есть… 1966

Гроза

Поток вскипел и как-то сразу прибыл! По небесам, сверкая там и тут, Гремело так, что каменные глыбы Вот-вот, казалось, с неба упадут! И вдруг я встретил рухнувшие липы, Как будто, хоть не видел их никто, И впрямь упали каменные глыбы И сокрушили липы… А за что?