Последняя песнь Акелы-2
Шрифт:
— Я — Полина Кастанеди! — гордо вскинула головку девушка. — Не из каких-то там афинских замухрышек, а из марсельских Кастанеди! — Потом немного подумала и добавила. — Спасибо. Второй раз, кстати.
— Да мне хоть из Метаксы Кастанеди, хоть из Парижа, один чёрт, не знаю таких, — хмыкнул Пелевин, распутывая тесемки рюкзака. — Есть хотите?
— Не хочу! — фыркнула Полина, препотешно надув губки, но мгновением позже принюхалась к извлеченному из рюкзака свертку и явственно сглотнула слюну. — А что у вас есть?
Леша глядя,
— И вовсе даже не одну, — гречанка, отдав кусочек мяса увивавшейся вокруг неё кошке, облизала пальцы и вопросительно уставилась в недра рюкзака. — А в путь меня не мама отправила, а вовсе даже бабушка!
— Суровая должно быть старушка, — заметил Пелевин, набивая табаком трубку. — Просто кремень…
— И вовсе даже нет! — с набитым ртом пробубнила Полина. — Бабушка добрая и знакомые у неё хорошие!
— Вы, если не наелись, — Леша приглашающее мотнул головой в сторону рюкзака, — не стесняйтесь, там еще много чего найдется.
Он медленно выдохнул первое кольцо дыма и с блаженным видом растянулся на траве.
— А у вас хороший табак, — заметила Полина, зарывшись в рюкзак чуть ли не до пояса. — Моя бабушка такой же любит…
— Не понял? — приоткрыл один глаз Пелевин.
— Моя бабушка курит трубку, — как само собой разумеющееся, пояснила Полина.
— Простите, мисс, — удивленно разинул рот Пелевин, приподнимаясь с земли. — Вот теперь совсем не понял…
— А чего тут непонятного? — в свою очередь удивилась девушка. — Я ведь нормальным английским языком говорю: моя бабушка курит трубку. Трубку курит бабушка моя! Ясно? У меня произношение плохое или вы уши давно не мыли? — Гречанка окинула Алексея оценивающим взглядом и весело фыркнула, — да и манера бриться у вас, мягко говоря, интересная…
— На себя посмотрите, — обижено буркнул Пелевин. — Вы от грязи настолько чёрная, что среди местных за свою сойдете. В яме-то не мылись, поди? Кстати! А в яму-то как попали и почему вас до сих пор никто не нашел? Или нашёл, но вытаскивать не решился? Знал бы я заранее, какое… чудо найду, сбежал бы подальше.
— Я не знаю, — вновь начала всхлипывать Полина. — Я всё ждала, что меня дядя Поль найдет, или Селим отыщет, а их все нет и нет… А может, они там раненые лежат и им помощь нужна?
— Ну, на их месте я бы вас искать тоже не шибко торопился, — язвительно ухмыльнулся Алексей. — А там, это где? И кто такой этот дядя Поль?
— Там, это там, — девушка неопределенно махнула рукой куда-то в сторону. — А дядя Поль это хозяин каравана, в котором я в Преторию ехала. Прошлой ночью на нас кто-то напал. Все ужасно шумели: кричали, из ружей палили… Ужас просто! Я испугалась и побежала. Только вот Фею с собой прихватила, и то, только потому что она у меня на груди спала… Когда убегала — свалилась в эту
Пелевин, припомнив ночную какофонию, прикинул в каком примерно направлении нужно двигаться, подхватил с земли рюкзак и винтовку.
— Ну, коль такое дело, то хватит уже прохлаждаться. Пошли, посмотрим, что там с дядей Полем приключилось…
Стоянку каравана, точнее то, что от неё осталось, они нашли только под вечер и то благодаря Бирюшу. Почуяв смрад паленого мяса и разлагающейся крови, Пелевин хотел было оставить девчонку в кустах поодаль, но та вцепилась рукав с такой силой, что оторвать её от себя не повредив одежду, не представлялось возможным.
Спустя полчаса после жуткой находки, она сидела чуть в стороне от обгорелого остова фургона и, провожая потухшим взглядом каждое движение лопаты, молча наблюдала за Алексеем, копавшим общую могилу. А Пелевин, насмотревшись, как та убивалась над телом Мерьеза, как тормошила Селима и беззвучно, глядя в небо сухими глазами выла над трупами товарищей, рыл и тихо радовался, что девчонка молчит. Как и многие сильные мужчины, Алексей с трудом переносил чувство собственного бессилия и потому вынести еще одну истерику Полины он вряд ли бы смог.
— Какой фамилией вашего дядю Поля величали? — хмуро спросил Пелевин, привязывая дощечку к самодельному кресту.
— Поль Франсуа Мерьез, — безучастным тоном обронила Полина, не поднимая головы.
— Знавал я одного Поля Мерьеза, — проворчал Алексей, тщательно выписывая угольком фамилию покойного. — Только тот среди контрабандистов числился. Суровый дядька…
— Чем вам не нравятся контрабандисты? — девушка на мгновение приподняла голову и вновь бессильно её уронила. — Люди, как люди, зарабатывают как умеют… Зарабатывали…
— Выходит, мы одного Мерьеза знали… — удивленно почесал в затылке Пелевин. — Ну ладно я, а вы-то как с ним познакомились? В его команде вроде как гимназистки не водились?..
— Я не числилась в команде Дяди Поля, — всхлипнула гречанка. — Его Годфри Де Колэнпрэн попросил меня до Претории подвезти…
— Де Колэнпрэн? — удивлённо охнул траппер. — Чёрная Смерть, Марсельский Палач и прочая, и прочая и прочая?..
Полина коротким кивком подтвердила его догадку и вновь уставилась куда-то вдаль.
— Час от часу не легче. А этого-то вы откуда знаете? Или дядя Годфри в свободное от грабежей время посещает курсы кройки и шитья?
— Курсы нет, таверну — да. Бабушка сказала, что лучше Годфри для переправы никого нет. А он, как настоящий француз, не смог отказать женщине в пустяковой просьбе.
Ночью Алексея разбудили неясные звуки, не предвещавшие, впрочем, опасности. Приоткрыв глаза, он увидел как Полина, устроившая лежанку с другой стороны костра, свернулась клубочком и тихонько всхлипывает в кулачок. И хотя она старалась не привлекать внимания, плач девушки разбудил не только его.