Последняя попытка

Вудсток Кейт

Ричард Норвуд в трусах, босой и небритый готовит для нее омлет… Ричард Норвуд приносит ей кофе в постель и целует ее в губы… Ричард Норвуд, голый и красивый, лежит с ней рядом, и солнце мечется по их телам…

— Мистер Норвуд, я не думаю, что это хорошая идея…

— И сколько это будет продолжаться?

— Я не…

— Как долго ты планируешь делать вид, будто между нами ничего не происходит?

— Я делаю такой вид, потому что не хочу обжечься! Тебя же не интересуют

долгие и прочные отношения, тебя привлекает только секс!

— Эмили! У нас нет никакого секса…

— Уже есть. И не надо заговаривать мне зубы. Ты босс, я подчиненная. Это нехорошо, между прочим.

— Хочешь, уволюсь завтра? Или тебя уволю.

— Вот и выяснили! Будешь склонять меня к сожительству угрозами и шантажом?

— Если это единственный путь склонить тебя к сожительству, то буду.

— Дик, я не хочу…

На некоторое время все вокруг замерло и прекратило двигаться в принципе, включая время. Ричард Норвуд сжимал Эмили в объятиях и целовал так, будто они виделись в последний раз.

Потом она перевела дух и постаралась говорить спокойным и уверенным тоном.

— Нет, по части техники поцелуя ты несомненный специалист, с этим никто не спорит. Это был очень хороший поцелуй. Даже отличный.

— Спасибо за комплимент. Повторим на бис?

— Нет! Послушай… У тебя все равно совсем другие приоритеты, понимаешь? И меня среди них нет.

— Ты уверена?

— Уверена. И потому говорю — спасибо и до свидания.

Ричард Норвуд неожиданно разжал руки, и Эмили торопливо отскочила от него. Он не произнес ни слова — даже когда она повернулась и бочком двинулась из зала.

В кафе было прохладно и неожиданно вкусно пахло едой. Перед Эмили стояли аж пять тарелок с разными салатиками и закусками, потому что спортивные занятия возбудили в ней зверский аппетит. Рози и Гай сидели напротив и смотрели на нее с кротким укором в глазах. Перед Гаем стоял сок из ростков пшеницы, перед Рози — минералка с лимоном. Гай произнес слабым голосом:

— Розита, не могла бы ты повторить еще раз: наша подруга лежала на полу, а между ног у нее сидел Ричард Норвуд и делал ей что?

— Массаж бедра, Гай, зайчик мой. Ты не ослышался.

— Да — а… Сто лет назад за такие вещи он был бы обязан на ней жениться.

Эмили оторвалась от крабового салата и с негодованием посмотрела на друзей.

— Клоуны, кончайте комедию. Сто лет назад не было фитнес — клубов. Я же сказала, никаких Ричардов Норвудов.

Гай озабоченно покачал головой.

— Ты уверена, Эмили? Возможно, мы в чем — то ошиблись и Ричард Норвуд вполне нам подходит?

— Сказано — нет!

Теперь Эмили сердито уткнулась в

сырный салат. Про поцелуй она им не рассказывала и не собиралась этого делать. А что касается Ричарда Норвуда… Она слишком хорошо помнила про братика Ларри и мачеху Тессу. Он никогда не сможет всецело отдаться их с Эмили личным отношениям, между ними всегда будут стоять эти двое.

Да и нет у них никаких отношений!

Гай кивнул понимающе и достал из сумки свой нечеловечески прекрасный компьютер.

— Тогда двигаемся вперед. Скажи мне, Эмили, как ты относишься к миру прекрасного, в частности к изящным искусствам?

— Ну… в седьмом классе я играла на флейте, потом на нее сел Сэм Крейг, и она сломалась. Пела в церковном хоре, но меня выгнали, потому как слуха не нашли. Да, а в десятом классе я сделала экологический коллаж и получила третий приз по школе. А «Щелкунчик» я видела три раза…

Рози и Гай молча смотрели на нее, и Эмили смущенно заерзала.

— Вы чего это?

— Да вот думаем — ты действительно даун или притворяешься?

— Рози, помолчи. Главное, из каждого бреда выудить рациональное зерно.

— И что ты выудил из этого потрясающего рассказа о жизни Эмили Феллоуз в искусстве?

— Балет.

— Балет?

— Балет. Знаете ли вы, Рози и Эмили, что преподаватели в балетных школах в среднем на десять лет моложе преподавателей в любых других школах?

— Потрясающая информация, а главное — необходимая. Зачем Эми об этом знать? Ее в балет не возьмут с такой ж…

— Рози!

— Жизнерадостностью! Балет — дело серьезное.

Гай закатил глаза.

— Это же очень просто. Миллион женщин нашли свое счастье, отведя дочерей в балетный класс. Сидя в коридоре в ожидании своих малюток, они беседуют, делятся наболевшим… Короче, мало ли у кого какие знакомые? Неженатые племянники, разведенные сыновья.

— Гай, ты меня прости, но это уже полный бред. Зачем я попрусь сидеть в коридоре балетной школы, если у меня нет детей?

— Да, действительно. Тогда… Тогда мы тебя пристроим в детскую школу хип — хопа в Гринстон — Флейк. Будешь по выходным сидеть на телефоне и искать спонсоров.

— И что?

— У меня там работает одна знакомая, отличная тетка, сплетница и болтушка. Она тебе мигом расскажет про всех потенциальных спонсоров, а ты начнешь их обзванивать, расспрашивать о жизни, крутить на бабки и потихоньку очаровывать.

— То есть в мое очарование наяву ты больше не веришь, предпочитаешь спрятать меня с глаз долой?

— Тебе всего-то и дел, что завтра прийти в эту школу и часа три повисеть на телефоне. Трудно?

— Нет, но, по-моему, глупо.