Последняя роль неудачника
Шрифт:
— А как же! — хмыкнула старуха. — Чай, не полная дура. Всё аккуратненько переписываю. У меня даже книжечка специальная для этого есть.
— Где? — крикнул нетерпеливо Александр Борисович. — Где книжечка?
Старуха нахмурилась, порылась в складках своего огромного платка, извлекла откуда-то крошечный блокнотик в синей обложке и протянула его Александру Борисовичу.
— Да вот он. Только с собой не забирайте.
— Не заберу, — пообещал Турецкий.
Он быстро пролистал книжечку, раскрыл ее на последней
«Анна Павловна Каменкова, — прочел он мелкие, но вполне разборчивые синие буковки. — Г.Р. — 1982, пропис. г. Ужгород, Строительная, 45–32».
Александр Борисович развернул раскрытый блокнот к старушке и ткнул пальцем в запись.
— Это она?
Старуха, подслеповато сощурившись, ткнулась сухим носом в страничку.
— Она, кто ж еще?
— Когда она съехала?
— Сегодня в полдень. У меня — как в гостинице, — самодовольно сообщила старушка.
— Ясно. — Турецкий вернул старушке записную книжку. — А вас, извините, как зовут?
— Прасковья Алексеевна Панченко, — сообщила старушка, горделиво приподняв голову. — Не слыхали? — спросила она и сама себе ответила: — Нет, конечно. А когда-то мое имя знал весь город. «Прасковья Панченко — лучший голос области!»
— Так вы певица, — равнодушно произнес Александр Борисович.
— Была когда-то, — со вздохом отозвалась старушка. — Сейчас, конечно, уже не пою. Связки не те. Да и легкие.
— Понятно. Ладно, Прасковья Панченко, спасибо. И простите, что потревожил.
— Да ничего. — Старушка улыбнулась, отчего по лицу ее залучились морщины. — Желаю тебе поскорее найти твою Дину.
— Спасибо.
Александр Борисович повернулся и пошел к двери. Внезапно он остановился.
— Прасковья Алексеевна, — сказал он, обернулся. — Можно мне водички попить?
— А у меня только сырая, — улыбаясь, ответила старушка.
— А я не привередливый. Сгодится и сырая.
— Ладно, — нехотя согласилась старушка. — Ты тут постой, я принесу.
Прасковья зашаркала тапочками на кухню. Едва он скрылась за углом, Турецкий в мгновение ока добрался до двери, ведущей в спальню, и бесшумно ее распахнул.
— Ну, здравствуй! — сказал он и облизнул пересохшие губы. — Давно не виделись, правда?
— Как? — выдохнула девушка. — Как ты догадался?
— Она знала, что тебя зовут Дина. А в разговоре я называл тебя исключительно Дианой, — сообщил Александр Борисович, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной.
Девушка усмехнулась.
— Досадная промашка, — тихо сказала она.
— Бывает и хуже, — сказал Турецкий, разглядывая рыжеволосую девушку, сидящую в кресле.
Дина сидела в кресле, положив вытянутые ноги на плюшевый пуфик. Она была одета в домашний халат цвета пожара. Она медленно подняла правую руку в которой был пистолет, и направила дуло его Турецкому прямо в грудь.
50
— Прасковья —
— Такая же, как ты — дедушка, — в тон ему ответила Дина. — Она здесь ни при чем. Я живу в этой квартире, пока плачу деньги.
— Сесть-то хоть позволишь? — спросил Турецкий, прищуривая колючие серые глаза.
Дина хмыкнула.
— Ничего, постоишь.
Александр Борисович кивнул на пистолет.
— Поосторожнее с этой игрушкой. Кстати, она настоящая?
— Вот нажму на курок, тогда узнаешь.
— Не на курок, а на спусковой крючок, — поправил Турецкий. — Курок взводят и спускают, но на него не жмут.
— Спасибо за бесплатную лекцию. Зачем ты пришел?
Александр Борисович вздохнул.
— Хотел тебя увидеть, — ответил он. — Заскучал.
— Не ври. Ты пришел, потому что тебе что-то нужно. И я хочу знать, что именно?
Александр Борисович помолчал. Потом медленно проговорил:
— Вчера вечером ты подмешала мне в коньяк снотворного. А пока я спал, ты вышла прогуляться во двор.
— Да ну? Что-то я такого не помню.
— Придется вспомнить. Во дворе ты была не одна. С тобой был твой приятель. Длинное пальто, кепка, трость в руке — импозантный старичок. Припоминаешь?
— Нет, не припоминаю. — Дина жестко прищурила золотистые глаза. — Но ты продолжай. Люблю слушать сказки.
— Во время прогулки, — продолжил Александр Борисович, — вы встретили Данилова. После короткой, но эмоциональной беседы Данилов остался лежать на земле с ножом в груди.
Дина слегка побледнела, но пистолет не опустила.
— Что ты на это скажешь? — поинтересовался Александр Борисович.
— Мне не нравятся твои фантазии, — холодно ответила Дина.
Она вздохнула и положила пистолет на тумбочку. Турецкий незаметно перевел дух.
— Полагаю, теперь я могу сесть? — поинтересовался он.
— Делай что хочешь, — устало сказала Дина.
Турецкий шагнул в комнату и сел на стул.
— Ну, вот, — сказал он. — А теперь ты расскажешь мне всё по порядку. Ты ведь намеренно запутывала следы, когда рассказывала мне о том, что Данилов перебивает номера на краденых машинах. Дело вовсе не в машинах? Так?
Дина посмотрела на него пристальным взглядом.
— Давай так, — сказала она, — сначала ты рассказываешь мне свою версию, а потом я тебе — свою. Если обе версии совпадут, ты победил. Но начинаешь ты, это обязательное условие.
— Не слишком ли много условий, девочка? — Турецкий усмехнулся. — Ладно. Моя версия событий такова. Узнав, что я пришел побеседовать с Давыдовым, ты каким-то образом сообщила об этом подельникам Данилова. Сообщила, намекнула — это неважно. Но ты спровоцировала их нападение на меня. Когда меня оглушили, ты воспользовалась ситуацией, чтобы познакомиться со мной. Этакая добрая самаритянка.