Последняя сказка цветочной невесты
Шрифт:
– Иногда истинное имя – это то, которым тебя называют другие. Но это важно только тогда, когда кто-то знает, что оно тайное, – сказала Индиго, пристально глядя на меня. – А как только они узнают, что имя тайное, – то получают над тобой власть, и ты никогда не сможешь обрести свободу, пока тебе не вернут имя.
Я задумалась об этом.
– Ты – единственная, кто его слышал, так что верни его. – Я попыталась сказать это шутливо, но на самом деле хотела расплакаться.
Индиго посмотрела на меня, и уголок её губ дёрнулся. Изогнув
– Теперь оно моё!
Я попыталась схватить её. Взвизгнув, она нырнула в бассейн. После мы играли часами. Стояли в воде, широко расставив ноги, и по очереди извивались, словно скользкие русалки. Иногда мы делали вид, что ловим друг друга. А потом делали стойку на руках, открывали глаза и смотрели на солнце сквозь холодную синеву.
И только когда я возвращалась домой тем вечером, я поняла вдруг, что Индиго так и не вернула мне моё истинное имя. Но это было простой формальностью. Ведь с момента нашей первой встречи я всегда принадлежала Индиго.
Глава восьмая
Жених
«Насколько хорошо ты знаешь свою невесту?»
Я не сдвинулся с места, так и стоял у постели Ипполиты, а её голос накладывался на стишок, настолько старый, что в его суставах уже нарос мох:
«Осмотрись-ка ты, невеста,Не в разбойном ли ты месте?»Я читал те слова, но никогда не слышал их так явственно, как сейчас. Сюжет был довольно знакомым; его костяк можно было найти в любых сказках, от Гримма и Перро до аккуратного вскрытия в фольклорной классификации индекса Аарне-Томпсона-Утера.
Юная дева посещает дом своего суженого и обнаруживает там старуху, которая велит ей спрятаться за печью. Девушка выжидает. Вскоре дверь распахивается, входит её возлюбленный, затаскивает в дом за волосы мёртвую девушку и водружает на стол. Он сообщает старухе, что этим вечером намеревается как следует полакомиться, и срезает с мёртвой лучшие кусочки. Героиня, прячущаяся за печкой, видит сокровища своего возлюбленного. В углу он держит кучу белоснежных грудей. Богатые ковры мерцают прядями иссиня-чёрных, имбирно-рыжих и золотых волос. Его дорогой фарфор сделан из глазированных тазовых костей, а многочисленные драгоценные камни – это зубы в золотой оправе. Её суженый так торопился срезать мясо, что мизинец мёртвой девушки отлетает и приземляется прямо на колени прячущейся героини, которая к тому моменту уже понимает, что её любимый – не тот, кем кажется. И всё это время старуха напевает:
«Осмотрись-ка ты, невеста,Не в разбойном ли ты месте?»Ипполита, очевидно, не в здравом уме. Её словам нельзя было доверять. Но почему же я не мог перестать слушать?
– Давай я расскажу тебе сказку, красавчик, – сказала она. – Однажды был прекрасный праздник, и небеса цвета лазури и цвета индиго рука об руку вошли в Иной Мир, но лишь одни из них вернулись. Понимаешь меня? Только одна
Я услышал скрип ступеней.
– Мисс Ипполита? – позвала экономка из-за двери.
– Ты должен найти Лазурь, – сказала Ипполита. – О, Дом так сильно по ней скучает, что его боль чувствуется даже в досках пола! Только Индиго знает, куда она отправилась, но моя Индиго – скользкая девочка. Так всегда было. Она хранила Лазурь в тайне. Ты себе даже не представляешь, как сильно они любили друг друга.
– Отпустите меня… – проговорил я, но Ипполита держала крепко.
– Иному Миру ведомы тайны девочек; может, ты сумеешь спросить, куда отправилась Лазурь? Почему никогда не навещает нас? – Ипполита нахмурилась, надула губы, как ребёнок. – Но кто может отправиться в Иной Мир без пары крыльев?
– Я не могу помочь вам.
Костлявые пальцы Ипполиты обхватили моё лицо, притянули ближе, оставляя глубокие болезненные следы на коже. Я замер.
– Я слышу твою тоску в ритме сердца, – сказала Ипполита. – Если найдёшь Лазурь, Дом вознаградит тебя. Дом знает твои самые потаённые желания. Он всегда исполняет чаяния.
Миссис Реванд постучалась.
– Мисс Ипполита?
Ипполита выпустила меня, и я отшатнулся, как только дверь открылась.
– Надеюсь, визит был удачным? – осведомилась миссис Реванд с преувеличенной жизнерадостностью. – Сюда, сэр.
Миссис Реванд позволила нам минуту наедине. Я обернулся через плечо, видя, как Ипполита медленно погружается в свои простыни.
– Говоришь, она любит тебя, но что она такое? – проговорила Ипполита и, закрыв глаза, запела: «Моя небесная девочка для правды слишком хороша. Цвета небесной синевы, ах как она хитра».
Ипполита рассмеялась, когда я притворил за собой дверь и едва отметил, что миссис Реванд попросила меня подождать, чтобы уточнить с Индиго, чем та желала заняться. Я сел на лестницу.
Индиго будет в ярости из-за того, что я встретился с Ипполитой без неё. И неважно будет, что я сдержал обещание и не совал нос не в своё дело. Возможно, она знала, что Ипполита хотела раздразнить меня. Если бы я мог, то сказал бы старой карге, что это не имеет значения. То, что я знал об Индиго, я любил, и этого было достаточно.
«Всё ещё достаточно?»
Я не узнал этот голос в своей голове – высокий, детский, с придыханием. Этот звук был словно ледяной палец, очертивший мою шею.
– Да, – ответил я, хоть и не знал, с кем говорю. – Да, этого достаточно.
Я точно знал тот момент, когда решил, что предложенного моей невестой было достаточно. Мы с Индиго были в Париже, упиваясь первыми свежими месяцами познания друг друга. Весна была слишком ранней, чтобы казаться красивой, и город выглядел унылым и вялым, словно стареющая женщина, лишившаяся своих зимних бриллиантов.
Как-то вечером мы наслаждались аперитивом у неё на террасе. На маленьком столике из кованого железа расположилась тарелка с сыром, ломтиками мраморного мяса и странный стеклянный террариум в фут высотой, наполненный дымом.